Мне кажется, что результаты этой беседы, продолжавшейся полтора часа, были весьма незначительны. У меня создалось впечатление, что Квислинг не был готов отвечать на чисто военные вопросы, но он охотно сообщил о том, что знал. Возможно, он ждал, что мы сообщим ему некоторые детали наших планов».
В тот же день, когда Пикенброк был вызван к Гитлеру в рейхсканцелярию, адмирал Канарис лично прибыл в Осло, чтобы провести «последнюю инспекцию» перед вторжением. Его попытки встретиться с майором Пруком и получить от него последние данные о положении в стране не удались, потому что Прук находился в Северной Норвегии.
Канарис, проживавший в «Гранд–отеле» под именем старшего правительственного советника Фукса из Берлина, имел три важные встречи с военно–морским атташе Шрейбером, который охарактеризовал майора Бенеке как «пустого человека». Шрейбер заручился обещанием адмирала о том, что с началом операции он, Шрейбер, будет возглавлять весь военный аппарат абвера в Осло. Это привело к тому, что Прук 4 апреля сломя голову вылетел в Берлин за указаниями.
1 апреля Бенеке, получивший точные сведения о попытках норвежского министерства иностранных дел выслать его из страны, обсудил с Канарисом наиболее приемлемые контрмеры. Вместе с командором Мейснером, представителем контрразведки, Канарис направился позавтракать в ресторан «Спейлен». Во время завтрака он незаметно наклонился к Мейснеру и почти с сожалением сказал:
— Дело зашло слишком далеко. Акцию, к сожалению, остановить нельзя.
Затем он съязвил по поводу глупости дипломатов (вероятно, имея в виду и военно–морского атташе), считавших, что норвежцы не окажут сопротивления. Хотя Канарис был противником нападения на Норвегию, он безоговорочно выполнял свои обязанности. Своими рапортами он попытался было воздействовать на руководство и уговорить его отказаться от намеченной акции, но его настойчивые указания на то, что английский флот готов к выходу в море, не подействовали. Они лишь укрепили Гитлера в его решении нанести удар.
3 апреля, в тот самый вечер, когда Пикенброк встречался с Квислингом в Копенгагене, полковник Остер, начальник оперативного отдела абвера, посетил голландского военного атташе в Берлине майора Саса и обронил в беседе с ним первое, правда не совсем ясное, предупреждение о предстоящем нападении немцев на Данию и Бельгию. Двумя часами раньше бывший норвежский военный министр, майор Квислинг, просил немецкий генеральный штаб начать вторжение в Норвегию, чтобы опередить англичан. Предупреждение полковника Остера не было ходом в борьбе за Норвегию, это, скорее, был шаг в направлении свержения нацистского режима.
НС — прорастающее семя нацизма
Сразу же после ухода Квислинга с поста премьер–министра и создания административного совета доктор Брэйер был отозван в Берлин в распоряжение министерства иностранных дел. Фон Фалькенхорст считал, что германская администрация в Норвегии должна быть организована так же, как в Бельгии в 1914–1918 годах, то есть во главе с гражданским чиновником, но под наблюдением главнокомандующего. Боясь влияния каких–либо партий на военное сопротивление норвежцев, Фалькенхорст послал по телеграфу настоятельную просьбу в Берлин — не лишать его возможности мирного урегулирования конфликта путем введения гражданской администрации.
Единственным ответом была телеграмма от 21 апреля: «Рейхскомиссар Тербовен с сопровождающими лицами прибудет сегодня на аэродром Форнебу в 10.00. Полицейские отряды высадятся в норвежских портах сегодня на рассвете».
Эти последние слова телеграммы из штаб–квартиры Гитлера вызвали в штабе Фалькенхорста большое недовольство и возмущение. До сих пор из портовых городов Норвегии не поступало никаких сообщений. Вскоре выяснилось, как рассказывал Прук, случайно присутствовавший в штабе при получении неприятной телеграммы и поэтому с особым интересом следивший за развитием событий, что гестаповцы и штурмовики действительно высаживаются в небольших рыбачьих поселках, не ожидая подхода немецких войск. Фалькенхорсту не оставалось ничего иного, как примириться со свершившимся фактом.
После прибытия в Норвегию гестапо и СД перед абвером встала задача найти новые формы работы и сотрудничества между исполнительным аппаратом Тербовена и военным командованием. На долю Прука выпало установление связи с оберштурмбанфюрером Штальэкером. Они договорились строго разграничить сферы деятельности. Всеми военными вопросами должен был заниматься абвер, всеми гражданскими — гестапо.