— Правда, мир об этом не знал, — подхватывает Борька.
— …но это не играет роли, — бесстрастно отзывается Кеша, прилаживая плакат «Все на сенокос!» на дырку в обоях, при этом внутренним оком созерцая космический танец творения и разрушения вселенной, спокойный, свободный от треволнений, на мой взгляд, чрезмерно самообузданный.
— Мы с Кешей редко видимся, — сказал нам Борька, чтобы возвысить себя в наших глазах, — но если мне скажут, например, что Кеша на Северном полюсе пропал, я кинусь его искать с экспедицией!
— Борис, вы — огнедышащий вулкан, — ответствовал Серафим. — А Иннокентий слишком легко успокаивается на недостигнутом, понимаете, какая штука? Нет, когда он бывает в ударе, он великолепен! Главное, не оставлять его безнадзорным!..
— Вы тысячу раз правы, старина! — воскликнул Борька Мордухович. — Хватит якшаться с мелкими жуликами, пора иметь дело с крупными аферистами!
Он вскочил — в кожаных штанах, в «казаках», чуть ли не при шпорах, ероша богемный чуб, сам из деревни Теряевские Покосы, а только и разговоров о далеких путешествиях в экзотические страны! И не сходя с места, открыл гениальную идею, ради которой он прискакал во весь опор, а его взмыленная лошадь закачалась у коновязи, понуря голову и закрыв глаза.
Хотя было совершенно ясно: это очередной посланец Высших Миров, патронирующих нас с Кешей. Они все еще не теряли надежды, что мы как-нибудь изловчимся и поймаем брошенный нам с небес спасательный круг.
— У меня есть знакомый — Феликс, владелец галереи «Феникс», — с видом загадочно-торжественным начал Борька. — Он хотел назвать ее «Феликс», что в переводе с греческого означает «счастливый». Но его с картинами выставили на улицу, и в этом помещении сделали казино. Тогда он снова открыл галерею, переименовав ее из «Феликса» в «Феникс»!
Впрочем, картинная галерея для Феликса — слишком мелкая дичь, обычно он занимался делами поважнее. В советское время в Анголе служил он начальником хозчасти военной базы, которая контролировала Южное полушарие, держала связь с океаном и космосом, звезды и планеты находились под ее неусыпным надзором. Благодаря Феликсу она расцвела махровым цветом — все что душе угодно было там у него: и свиноферма, и страусиная ферма, бескрайние поля батата и сахарной свеклы, собственные соляные копи, чайные плантации, даже крокодилий питомник!
Когда Советский Союз покатился в тартарары, ему велели сворачивать синекуру.
— Что?! — вскричал Феликс. — Десять лет моей жизни коту под хвост?! Да у меня тут не военная база, а рай!
Он позвонил в Центр:
— Сколько надо времени, чтобы уволить меня в запас?
— Неделя и ящик виски, — ему ответили.
В тот же вечер в Москву он отправил с самолетом виски. А через неделю из Анголы вылетел четырехмоторный «боинг», набитый до отказа копчеными окороками, страусиными яйцами, сотнями пар обуви из кирзы, крокодиловой кожей, чучелами крокодилов и парой-тройкой гранатометов. Это Феликс возвращался со своим нехитрым скарбом, чтобы на родине заварить собственное дело, приторговывая кирзовыми башмаками да страусиными яйцами. Понемногу расширяя ассортимент, Феликс занялся продажей леса, земельных и садовых угодий, экспортом карельской березы, стал дельцом, коммерсантом, купцом первой гильдии…
И вдруг увлекся искусством, картинами, начал говорить, что он потомок Тургенева. Давай скупать салонную живопись.
— Вся галерея «Феникс» увешана букетами и обнаженкой, — рассказывал Мордухович. — Розы, гладиолусы, майская сирень, сельские пейзажи с церковкой на пригорке!.. Бесконечные ню!.. Деньги льются рекой, но ему захотелось прозвучать! Москву надо потрясти, ошеломить, хотя бы на полчаса привлечь внимание — букетом или голой бабой ее не возьмешь. Поэтому Феликс — а он очень окрыленный — загорелся проектом «Машина времени». Чтобы знаменитые художники что-то поварили на тему времени!
И он стал перечислять великие имена помазанников русского искусства, его грандов и лордов, привлеченных честолюбивым замыслом Феликса. А в заключение предложил Кеше осчастливить этот проект своим нестерпимым гением.
— Будут ли они со мной разговаривать — что я, да кто?.. — засомневался Кеша.
— Ерунда, я тебя представлю, — говорит Борька. — Вдруг тебя с выставки купит какой-нибудь воротила?! Ты ведь со мной поделишься? Заработаем, чтоб хоть Восьмое марта красиво встретить!