Феликс в белоснежном фланелевом костюме с полоской на мягком пиджаке сидел безмолвный, как неприрученный зверь.
— Феликс, я тебе про это говорил! — нетерпеливо сказал Борька. — Видал, какой стакан?! Музей Соломона Гугенхейма по нему плачет.
— Плачет-то, он плачет, — вымолвил, наконец, Феликс. — Но я не понял, Иннокентий, красавец мой, объясните, что это означает?
— Модель Вселенной, — просто ответил Кеша. — Погружение в океан Времени — к великим крокодилам старости и смерти.
— Что?! Крокодилы? — оживился Феликс.
— Ну да, крокодилы! Либо мы съедим крокодила, либо крокодил съест нас. Потому что вечность — это крокодил, кусающий свой хвост!
— Вот это по-нашему! — вскричал Феликс. — Это мне нравится! Весьма впечатляюще, а, Мордухович?! У меня даже возникла идея: а давайте в стакан посадим чучело крокодила?
— Давайте! — воскликнул Борька. Он так обрадовался, что лед тронулся, он был готов даже сам туда сесть, пусть его засыплет песком, только бы успели сфотографировать и поместили на обложки журналов!
— Нет, — сказал неподкупный Кеша. — Кроме женщины и мужчины там будет только плюшевый мишка моей жены Маруси, которого она хранит с детства.
— И страусиное яйцо! — сказал Феликс. — Это моя личная просьба.
— Нет, — сказал Кеша.
— Ты что такой несговорчивый? — Феликс помрачнел.
— Друзья! — Борька кинулся разряжать обстановку. — Не будем торопить события. Соорудим песочные часы, а там видно будет.
— Сколько ж это может стоить? — спрашивает Феликс. — Тут один стакан потянет на двенадцать тысяч долларов!..
— А мы привлечем спонсоров! — не унывал Борька. — Стекольную фирму подначим, которая делает стеклопакеты. Звоним и ставим вопрос ребром: выдержит их стекло пять тонн песка?.. Мало ли, вдруг по Москве промчится смерч или песчаная буря? Мы хотим знать, можно ли за этим окном спокойно спать в момент наступления конца света? Или нет?
Это был благородный и праведный вызов. И его принял один из самых передовых наших граждан, мультимиллионер, олигарх, доблестный Саблин Илья Трофимыч, директор стекольного заводика.
Борька семь раз пытался попасть к нему на прием, — тот ускользал, как Протей, знаток глубинных тайн, обладавший свойством принимать любое обличье, только бы уклониться от неприятных вопрошателей. Но когда они встретились и мой Кеша разложил на его столе чертежи, Илья Трофимыч благоразумно отбросил имидж человека, которому хоть трава не расти. Не зря же он вскармливал дух и лелеял зародыш мудрости, в свободное от стекольного бизнеса время, приобщаясь к тайнам просветленных Учителей! На полке у него стояла книга «Искусство владения мечом», а директорский кабинет украшала старая пожелтевшая афиша, где он играет на скрипке. Когда-то Илья Трофимыч был скрипачом.
— Я помогу воплотить вашу песочную симфонию, — взволнованно произнес Илья Трофимыч. — Не потому, что я такой простофиля и меня беспокоит репутация завода. У нас расширенный ассортимент окон, фасадов зимних садов, лоджий и других светопрозрачных систем из ПВХ, алюминия, экологически чистых материа-лов — дуб, сосна, лиственница. Быстро, по разумной цене, европейское качество и надежность, третий контур уплотнения исключает сквозняки, морозоустойчив, пятнадцать лет гарантии, одиннадцать лет успешного остекления Москвы и Московской области… Я помогу вам, — сказал директор Саблин, — поскольку меня самого тревожит образ Времени.
— Клянусь, — отвечал ему Борька, потирая ладони, — что ваши деньги не будут брошены на ветер! …А только зарыты в песок!
— Я ведь и сам не чужд искусству, — проговорил Илья Трофимыч. — Такие люди, как вы, Иннокентий, дают нам возможность преодолеть привычную узость! Воспринять мир не так, как того требует здравый смысл! Смешать порядок элементов, на который обрек нас наш разум…
Он вызвал секретаря и, чтобы не канителиться попусту, продиктовал приказ о начале работы стекольного завода над Кешиным проектом.
— Правильно говорили древние, — единым росчерком Илья Трофимыч подмахнул бумагу, — не преступай закона, раздавай дары, твори жертвы.
Ясный, стремительный, богатый, как Крез, директор Саблин встает, нежной рукой скрипача жмет Кеше руку и долго трясет ее.
— Я не создал бы доходнейшего бизнеса, не будь у меня нужной смекалки, — сказал он на прощание, — однако в вашем проекте мне видится потаенный свет. И мои стекла этот свет проявят…
Опьяненный удачей, Борька затеял душевный разговор с директором песчаного комбината. Песок-то нужен был рафинированный, кварцевый, двадцать мешков по пятьдесят килограммов! Но, как ни обольщал легкой вкрадчивой речью песчаного магната, тот наотрез отказался разбазаривать свои сокровища и послал Мордуховича куда подальше.