Впрочем, один старикашка признался Рите, что он не собирается ездить на этой машине, да его и некому возить. Но он ее все равно примет в дар, поскольку ветеранам, которые получат машину, пообещали прибавку к пенсии — на бензин.
— Поставлю ее у себя во дворе, — говорил он, грезя о золотом времени, — буду выходить и сидеть в ней, пить чай, газету читать, кого-нибудь в гости приглашу, как будто бы это моя фазенда.
Машинка так себе, маленькая, бледно-изумрудная, сделанная из недорогих отечественных материалов среднего качества, механическая коробка передач, мотор 0,8, но довольно шустрая.
— Когда на ней едешь, — говорит мальчик, он специально пошел на курсы и получил водительские права, — такое впечатление, что ты катишься на мопеде, прикрывшись газетой, а вокруг мчатся страшные грузовики.
Кеша сразу потребовал привинтить на крышу багажник. Поэтому как только позвонили из «Макса и Морица» и сказали: луна готова, можете забирать, мальчик с Кешей с помпой въехали на автомобиле в этот неприглядный дворик заводской.
Им вынесли чудесный серп, молочного цвета стекло. Взгромоздили на крышу «Оки», и он поплыл по Москве, новорожденный, не ведающий о своем космическом предназначении. Никто, никто еще во всем подлунном мире не понимал Кешиной задумки. Кеша с мальчиком вносят к нам в подъезд месяц, а соседи спрашивают:
— Что, новую мебель купили? Кресло-качалку?..
Кеша разместил лунный серп около Большого Стакана. Все у него засветилось, зазолотилось, поголубело, лунные дорожки побежали вдоль паркета. А сам Создатель, прилежный, победивший чувства, умеренный в еде, преданный возвышенным мыслям, восседал на подушке, погруженный в самосозерцание, мечтая об одном: стать человеком, у которого нет внешних признаков, нет корней или истоков, нет прибежища или местопребывания и вообще, чтоб от него все отстали.
— Оставь свое тело, Маруся, — он мне уже двадцать лет твердит, — развей свою иллюзорную форму, откажись от зрения, слуха, забудь о людских порядках, слейся в великом единении с самосущим эфиром, освободи сердце и разум, будь покойной, словно неодушевленное тело, и тогда каждый из тьмы существ вернется к своему корню…
Как раз когда он открыл для себя эти вечные истины и был ими буквально околдован, к мальчику пришел в гости одноклассник Сиволапов и стащил у него двадцать пять рублей.
Я говорю Кеше:
— Вот будет родительское собрание, ты сядь за одну парту с папой Сиволапова и, чтоб не поднимать шума, вытащи у него из кармана двадцаточку.
— Да? А потом — глядь, у меня нет часов! — заявляет Кеша. — И куда я с этой двадцаточкой?..
У нас же нет ни власти над миром, ни его ясного видения. Пора, пора уже войти в великое состояние безмолвия и беспристрастности, где нет ни приятия, ни отвержения, ни привязанности, ни отвращения.
Хотя Марк Гумбольдт нам недавно прямо сказал, что в нашем возрасте и мужчины, и женщины просто обязаны заниматься сексом, хотят они этого или нет.
— А! — скептически махнул рукой Кеша. — Ерунда! От этого не зависит ничего!
Прямо до смешного доходит, ей-богу! Я тут в метро на лавочке нашла журнал «Обыватель» и прочитала, что по статистике муж обычно перестает обращать внимание на свою жену после месяца или двух совместной жизни и начинает твердо считать свой брак рутинным.
Я прихожу домой и спрашиваю — застенчиво:
— Кеш! Ты не считаешь наш брак рутинным? А то я тут прочитала, что многие мужчины считают свой секс в браке рутинным… после двадцати с лишним лет…
А Кеша — полный жизни, зримый, истинный брахмачарьин, ореол святости сияет над его головой, у ног благородный пудель Герасим — царевич богатого племени с завидной родословной, его бабушку, персиковую Долли, подарила английская королева Елизавета балерине Улановой, — затих на пересечении четырех дорог, как подвижник древнеиндийского эпоса, герои которого отличались сверхъестественными деяниями, в ожидании своего звездного часа.
И этот час не замедлил пробить.
Как-то вечером прибежал Борька Мордухович и ударил в гонг, привлекая внимание Кеши, выводя его из глубокого самадхи:
— Кеша! Начинается фестиваль актуального искусства на открытом воздухе под слоганом «Покажи всем все!» Надо что-то сотворить на природе. Ну, какой-нибудь аттракцион. Этакий лэнд-арт среди берез на территории пансионата. Бывший дом престарелых.