— Какое чудо, эта ваша луна, — нарушила молчание Коммунара. — Как вам удалось такое придумать?
— Сын женится, — пожал плечами Кеша. — Чего не выдумаешь, чтоб хоть сколько-нибудь заработать?
— У нас на студии, — вдруг вспомнил Йося Мерц, — работал человек, который постоянно занимал у всех деньги. Причем безвозвратно. Ему никто не стал одалживать. Тогда он вот что придумал. Подходит и говорит: «Дай двадцатку, завтра отдам. Не веришь? На, возьми мой глаз». И вынимает свой стеклянный глаз. Человек берет, в тряпочку завертывает. А тот — хопа! — на лицо — черную пиратскую повязку — и в аптеку — новый покупает. Там они свободно продавались, сорок копеек штука!..
— Деньги просто мусор по сравнению с истинной любовью, — со своего бревнышка откликнулась Коммунара.
— Хватит вам вязать, идите поешьте, — позвал ее Кеша.
— Это наша кормилица, — с нежностью заметил Потеряев. — Круглые сутки вяжет береты и на рынке продает — пятьдесят рублей штука.
— Я всю жизнь работала на складе, — сказала Коммунара, — зарплата маленькая, а времени много, и я вязала всем у нас в коммуналке — четырнадцать квартир! — кому свитера, шарфы, шапки. Помните, при советской власти был мохер? За день выходила шапка с шарфом. Его вспушишь, на кастрюлю наденешь… И так заработала на две квартиры — себе с мужем и сыну.
— Вяжи, вяжи, — подбодрил ее Сердюков. — Что мы только без тебя делать будем?
— А я всегда буду с вами, — сказала Коммунара. — Мне семьдесят девять лет — никогда никаких таблеток. Только чеснок и утренняя физкультура. Я как проснусь — ногами начинаю махать. У меня позвоночник живой, гнется, коленки сгибаются, плечи, локти, запястья — все работает. Пальцы вон какие — хоть на фортепиано играй! А ноги — ни вен, ни подагры! Делай, делай физкультуру, — велела она Кеше, — ешь чеснок, в организме будет легко!..
— Да мы сейчас хорошо питаемся, — говорит Иосиф Соломонович. — Есть такой магазин «Рамстор» — там если даже на день йогурт просроченный, все нам отдают. Уж больно у них высокие требования к качеству продукции.
— Иосиф на йогуртах даже прибавил в весе и создал для себя кое-какие запасы жира и мускульной ткани, — с гордостью заявил Потеряев.
— Это после войны люди куда-нибудь уезжали, — вспомнил Сердюков, — когда возвращались — их спрашивали: «На сколько поправился?» — «На два кило». — «Хорошо отдохнул!» Худые все были…
— А я ветеран войны, — сказала Коммунара, — нам от правительства дарят еду, одежду. Мне вместо водки дают земляничное печенье. Оно сладкое! Возьму килограмм и ем. К зиме два халата дали! Тепленьких не было — только сатиновые. Я их надеваю один на другой и хожу — красота!
— Короче говоря, — Андреич подвел итог, — мы не пропадем и не сгинем во мраке на этой бренной земле.
— Ну, мне пора, — сказал Кеша.
— Давай, сынок, плыви, — напутствовала его Коммунара. — Это так прекрасно быть живым и свободным как птица. Ворота открыты, и ты можешь двинуться куда пожелаешь.
Кеша забрался в лодку, и Потеряев оттолкнул ее от пристани.
Успех премьеры водной феерии «Явление Луны» превзошел все ожидания.
— Вот тебе тысяча, — торжественно, как настоящий антрепренер, Газик протянул купюру Кеше, своему артисту.
Кеша тут же отстегнул двести рублей ассистенту Андреичу, поблагодарив за содействие.
На следующий вечер спектакль был повторен. При огромном скоплении народа прошли субботнее и воскресное представления. Многие приехали специально и прихватили друзей.
Сияющий, как полная Луна, Газик выглядывал из кухни, контролируя ситуацию, официанты несли дополнительные стулья. Народ все прибывал и прибывал, некоторые были с детьми.
Прелесть далекой музыки над залитой Луною водой, смутное пространство, магическое тело отраженной Луны в черноте и безмолвии, странная фигура то ли рыбака из Хемингуэя, то ли гондольера с веслом, — погружали зрителей в такую прозрачность ясного света, что это становилось подводным течением всей их, можно сказать, дальнейшей жизни.
Мелкое, суетное покидало людей, сидевших за столиками, сразу хотелось выпить чего-нибудь покрепче, залить какую-то неизмеримую, неотступную тоску, которая вдруг подступала к горлу.
— Официант! — кричали мужчины. — Водки!
Женщины просили вина, коньяка и шампанского. А один загадочный господин, одетый во все черное, велел ему принести бутылку рисовой бражки, известной повсеместно как саке.
За неделю Кеша заработал пять тысяч рублей.
— Столько не зарабатывает даже укладчик плитки! — сказал он по телефону мальчику.