Хорошенько осмотрев заветный уголок, Енька стал помогать маме исследовать кухню. А именно — уселся за высокий круглый стол и принялся пальцем выводить на пыльной крышке разнообразные узоры, буквы и цифры, то и дело искоса с опаской поглядывая на дракона с говорящим брюхом. Почему-то ему казалось, что от этой странной печки следует ждать подвоха, и это предчувствие не давало покоя.
— Да, — задумчиво промолвила мама, уставившись на свои грязные руки. — Судя по количеству пыли, в этом доме никто не живет уже много лет. Но тогда кто нас сюда позвал и главное — зачем? И хотелось бы знать, откуда взялась эта странная записка?
По правде говоря, мама искала что-нибудь съедобное, то, чем можно было бы перекусить, ведь прошло уже довольно много времени с тех пор, как им довелось нормально поесть. Лесные ягоды, которые удалось перехватить по дороге, явно не шли в счет, и урчание в животах служило тому подтверждением. Мама сдула пыль с дверок буфета. Вдоволь начихавшись, она принялась изучать его содержимое. Для начала осторожно приоткрыла скрипучий нижний ящик и с восторгом обнаружила в нем маленькую кадушку с медом, банку прекрасно сохранившегося яблочного повидла и берестяной туесок, наполненный смородиновым вареньем. Она весло оглянулась — жизнь, кажется, налаживалась. Воодушевленная первыми победами, мама резво распахнула верхние створки буфета. Однако там ничего не было. Абсолютно ничего, не считая узкой деревянной жердочки во всю длину — от стенки до стенки, на которой располагались пять маленьких, не больше воробья, нахохлившихся птичек. Птички спокойно, как ни в чем ни бывало, восседали в недрах буфета с таким невозмутимым видом, будто все воробьи на свете только и делают, что живут-поживают в кухонной мебели. Мама оторопело попятилась и со всего размаху врезалась в стол. Вытаращив глаза, она ошалело уставилась на сына, который ничего не замечая, продолжал, низко опустив голову, водить пальцем по пыльному столу и время от времени опасливо коситься на очаг. Птички в буфете вели себя очень тихо, казалось, им нет никакого дела до того, что кто-то их там обнаружил.
— Ну в-в-вот, — упавшим голосом сообщила мама, нервно теребя край своей клетчатой рубашки, — сладкое угощенье к чаю у нас вроде бы есть, теперь осталось найти муку, и тогда можно будет подумать про пироги.
Тут уже пришла очередь Еньки удивиться и подпрыгнуть на стуле, потому что, как он и подозревал, серый дракон решил, наконец, обнаружить свое присутствие. В его пузе что-то шумно заворочалось, завозилось, затрещало и заворчало:
— Пивоги, пивоги, ты слыфал, она сказала: пивоги, слыфал, слыфал, пивоги, пивоги, сковее, пововачивайся, сковее, сковее!
Мама с сыном окаменели от испуга. Заслонка рухнула на пол, и из очага, пихаясь и пыхтя, отдуваясь и распространяя во все стороны пыль и сажу, спиной вперед, нащупывая ногами пол, вылезли два толстеньких, совершенно одинаковых человечка с круглыми, словно чем-то набитыми щеками.
— Ч-ч-что это такое, мам? — хриплым от волнения голосом с трудом выдавил из себя Енька, для верности крепко-накрепко вцепившись в сиденье стула обеими руками.
Глаза его стали круглыми как ягоды черешни. Мама открыла было рот, но так ничего и не смогла ответить. Человечки уже успели вылезти из печки и принялись по очереди громко чихать. Пыли и в очаге, как и следовало ожидать, оказалось предостаточно. И, похоже, была она древняя и застоявшаяся, поэтому в комнате немедленно поднялась маленькая буря, и маме с сыном волей-неволей пришлось включиться в процесс чихания.
— Что такое, что такое…Мы это, вот что такое, выбвались наконец-то! Уф! — проворчал один из коротышек, отряхаясь и оглядываясь.
— Кувт. Мавт.
То, чем были набиты их щеки, очевидно, мешало им говорить, как следует. Курт и Март были похожи друг на друга как две капли воды, за исключением того, что кругленький животик Марта был обтянут зеленой жилеткой, а Курта желтой. Оба они едва доставали Еньке до плеча и личики обоих были украшены сильно вздернутыми кверху носами-пуговками, оттопыренными ушами и озорными, казавшимися слишком маленькими, видимо, из-за непомерно раздутых румяных щек, глазками. Один за другим коротышки смешно раскланялись. Зависшие было прямо над ними тяжелые облака пыли снова полетели во все стороны. Мама и сын осоловело хлопали глазами, не зная, что сказать.
— Но откуда…, откуда вы…взялись? — пробормотала, наконец, обретя дар речи, мама.