— А, мука! Давай сковее сюда! — радостно замахал руками Курт, завидев входящего Еньку, всего обсыпанного белой пылью, с ведром в руках. — И, надеюсь, ты не забыл пво воду!
Одним прыжком он оказался рядом с мальчиком и отобрал у него ведерко. Мама высыпала муку на стол, и Курт снова вытолкал Еньку за дверь, приговаривая «гоп-гоп» и притоптывая от нетерпения своей толстенькой ножкой. Было похоже на то, что не одни они с мамой чувствовали себя страшно голодными.
Енька не мешкая притащил воды из реки, и они все вместе стали готовить тесто. Курт и Март возились внизу, и их макушки едва торчали из-за стола. Покрикивая друг на дружку и пихаясь, они все время пытались подпрыгнуть повыше, потому что им было плохо видно, что происходит. Енька, уже немного привыкнув к их странному внешнему виду и поведению и освоившись, подсобил малышам взобраться на стул, чтобы братцы могли как следует показывать, что надо делать. Коротышки тут же стали пихаться локтями, переглядываться и шептаться.
— Но как фе ей сказать? — мялся Март.
— Нуфно ефе кое-что! — Курт потянул маму за рукав — То, фто обычно добавляют во всю еду подряд …
— Что? А! Соль! — догадалась она.
Внезапно одна из птичек в кухонном буфете, который так и остался открытым, оживилась, встрепенулась, тряхнула крыльями, и с нее на пол полетели белые перья.
— Лови! — завопили близнецы и кубарем покатились на пол.
Они принялись подставлять ладошки и хватать перья, стараясь успеть за всеми. Мама и сын стали делать то же самое. Как только перо касалось ладони, оно сразу же превращалось в крупицу соли.
— Вот это да! — восхищенно выдохнул Енька. — А остальные тогда что же? Сахар! — радостно объявил он.
Тут еще одна белоснежная птичка захлопала крыльями и напустила перьев.
— Ага! Перец! — догадался мальчик, глядя на черную птичку, которая сделала то же самое. — Корица! Имбирь!
Одна за другой бурая и нежно-розовая распустили свой легкий, мягкий пух по дому.
— Эй! Пвеквати! — завопили братцы, бегая вокруг буфета, спотыкаясь друг о дружку и стукаясь лбами.
Мама и Енька ползали на коленках по полу, стараясь не упустить ни одну пушинку. Эти необыкновенные пироги обещали быть очень вкусными! Еще бы, ведь в тесто добавили столько разных специй! Когда все было готово, мама, вдруг вспомнив что-то, огорченно всплеснула руками:
— Какие мы дураки, — раздосадовано заявила она. — Зря развели здесь всю эту стряпню. Ведь никто на свете не может есть пироги сырыми! А у нас нет ни одной спички! Скажите на милость, как мы разведем огонь?
Курт и Март посмотрели на нее укоризненно, но ничего не сказали.
— Нужно сходить за дровами, — нашелся мальчик, однако парочка в ответ на его слова почему-то страшно разозлилась.
А Март, тот вообще со всей силы пребольно наступил на ногу.
— Ни в коем случае!
— Только попвобуй, — зашипел Курт и, и его глаза недобро блеснули.
Енька попятился. А эти двое молча направились к очагу и встали по разные стороны. Март полез к себе за щеку и, поковырявшись, двумя пальцами осторожно вытащил оттуда крошечный горящий уголек, будто бы выдернул зуб. Курт раскрыл как только мог широко свой рот и оттуда — о, ужас! — пурпурной струей полыхнул огонь. Очаг быстро разгорелся безо всякого топлива, словно костер питала многолетняя пыль. Мама и сын глазам своим не верили, они тихо стояли и ошалело пялились на пляшущие красные язычки. Енька подумал, что несильно ошибался, полагая, будто в доме обитает дракон. Да их тут не один, а целая пара! Огонь горел ровно и весело. Близнецы выглядели довольными и от гордости выпятили животы. Пуговицы на их разноцветных жилетиках блестели, как начищенные пятаки. Братцы притихли и тоже словно завороженные уставились на пламя.
— Давай скововодку, чего стоифь! — выпучив глаза, внезапно заорал Курт, и Март, вздрогнув и очнувшись, послушно полез за буфет с таким усердием, что его толстенькие ляжки замелькали в воздухе.
Когда, пыхтя от напряжения, коротышка вылез обратно, его самого почти не было видно за огромной медной сковородкой с деревянной ручкой.
— Ее нуфно как следует промаслить, иначе не будет никакого толку, — бормотал смешной человечек, торопливо очищая посудину от пыли.