И конечно же, грибы удались на славу. Когда все сидели за столом и уплетали, у мамы был очень смущенный вид. У нее на языке вертелся один вопрос, который она никак не решалась задать.
- Могу я узнать одну вещь? – наконец, насмелилась мама, - мне кажется, мы не случайно сюда попали. Нас кто-то привел?
Курт и Март тревожно переглянулись.
- Ну, мы. Фто с того?…, - неуверенно заерзал Март.
- Для чего? – удивился Енька.
- Мы попвосили Юки, Юки слетала. Хотя ее и пвифлось уговавивать. Потом мы попвосили Тумана, - Март загадочно улыбнулся, как будто вспомнил что-то очень забавное. – Но сначала прифлось сковмить ему целую поляну твавы. Ведь он футь какой ленивый.
Енька осоловело похлопал глазами.
- Кто ленивый?
- Ничего не понимаю! - воскликнула мама и от волнения даже стукнула кулаком по столу.
- Фу, какие фе вы глупые! Как кто? Туман. Ведь он же вас пвивез, да?
Курт хитро подмигнул другому коротышке. Тот насмешливо хрюкнул, зарывшись в чашку с земляничным чаем.
- Но нас привез автобус, хотя и очень необычный, - сказала мама.
Человечки теперь уже оба углубились в чашки, чтобы не было видно, как они там булькают от смеха. Настала очередь переглянуться маме с сыном. Так значит, и вправду, именно эту белую птицу они видели сначала у своего окна, а потом во дворе! Это на нее они побежали смотреть в то странное утро, когда занялся пожар.
-
Зачем?! – в один голос воскликнули они. – Зачем вам это было нужно?
-
Разве вы наша ужасно далекая родственница? И решили оставить наследство? – рассмеялся Енька. – Замок с привидениями?
Та, что живет на другом краю земли?
Март старательно разглядывал пуговичку на своем жилетике.
Курт конфузливо ерзал на стуле.
-
Нам вдвуг сильно захотелось пивогов, а есть пивоги вдвоем – ствафная скукотифа! Гоп-гоп, давайте-ка лучфе позовем Гунилу! - засопел он, соскакивая со стула и протискиваясь в дверь.
Енька и Март вскочили следом за ним.
-
Что за Гунила?
Но близнецы не слушали его. Они выбежали на крыльцо и стали громко насвистывать, старательно вглядываясь куда-то вдаль, в сторону реки.
- Ей нуфно ввемя, чтобы собваться, – прокомментировали они.
Вдруг братцы принялись потешно раскланиваться.
- Добво пофавлвать.
- Милости пвосим.
Енька увидел, как по ступенькам, растопыривая лапы, ловко карабкается ярко-зеленая лягушка. Не отрывая взгляда, она пристально смотрит ему прямо в глаза.
-
Гунила у нас – знатная танцовфица.
-
И певица.
-
Ну фе, Гунила, покафи класс!
Гунила ловко перевалилась через порог и уселась на коврике. Вперившись своими выпуклыми глазищами в мальчика, она принялась раздувать пузырь у себя на шее и издавать странные звуки. По всей вероятности, это и была песня. Потом неожиданно грациозно она приподнялась на задние лапки и стала раскачиваться. И кружиться. Движнния ее были на удивление плавными. Так она подпрыгивала и вертелась, а один раз даже перекувыркнулась в воздухе. Потом резко повалилась на спину и свесила свои изящные, хрупкие лапки на одну сторону.
-
Гунила устала.
-
Она всегда чевпает вдохновение ф ком-нибудь…
-
Ха! Напвимев, когда Гунила танцевала для Кувта, ее болтало в воздухе как бефенную, - хрюкнул Март.
-
Ну-ка, снеси-ка ее обватно к речке, – Курт бесцеремонно пихнул мальчика в бок.
И тот, осторожно завернув Гунилу в полотенце, понес ее куда было сказано. На берегу Енька посадил необычную лягушку на мшистый камень. Дальше-то уж она как-нибудь сама найдет дорогу. Танцовщица все еще учащенно дышала и по-прежнему не спускала с него глаз. Мальчик приветливо помахал ей рукой.
Давно уже хотелось Еньке что-нибудь нарисовать. Однако в доме не было ни карандашей, ни красок. Тогда он решил пошарить за буфетом. Ведь столько раз близнецы добывали оттуда то посуду, то столовые приборы, то свечи. А вдруг и цветные карандаши там тоже завалялись? А если повезет, можно будет раздобыть и листок бумаги. Енька осторожно заглянул за буфет. Там было темно, очень темно. Гораздо темнее, чем во всем остальном доме ночью.
- Где сковородка? – растерялся он.
Не было также и огромной суповой кастрюли. Он вынырнул, взъерошенный и озадаченный. Потом глубоко вздохнул.
- Попробуем еще раз. Мне нужны карандаши и хотя бы малюсенький клочок бумаги.
Енька зажмурился и принялся шарить по полу. Внезапно рука его нащупала что-то продолговатое и ребистое. Карандаш! Еще и еще! Целых семь штук, как и положено. И, наконец, он добыл несколько свернутых в трубочку вполне пригодных для рисования листов бумаги. Весь вечер Енька рисовал. Он нарисовал бурундуков, Лимона, Юки, ежей и ящерку, Курта и Марта, а также аппетитных птичек, улитку и танцующую лягушку Гунилу. Довольный, мальчик побежал показывать маме, что получилось.