Мама сидела на крыльце и смотрела на реку. Скалы по другую сторону были утыканы редкими деревцами. Несмотря на то, что солнце почти село, воздух был каким-то удушливым, как это и бывает жарким летом. Лимон лежал на брюхе, свесившись с крыши. Лапой он пытался подцепить красный цветок вьюна. На фоне зеленой листвы его ярко-рыжая шерсть выглядела очень эффектно. Маме не давали покоя вопросы. Но что толку? Те, кто могли на них ответить, насмеявшись так, что заболели щеки, забрались спать в свою любимую печку.
Четыре
На следующее утро Енька с мамой решили поплавать. Речка была глубокой и чистой, с ощутимым течением. Но неподалеку от дома имелась вполне пригодная для купания заводь. И на дне были хорошо видны камешки. Стайки рыбок кружились и тыкались в ноги. Долго в воде продержаться не удавалось – река оказалась студеной.
Курт и Март состряпали большущий пирог с брусникой и сварили яблочный кисель. Было видно, что маленьким обжорам ужасно нравится управляться на кухне. Мама покрыла стол белоснежной скатертью, расшитой по краям зелеными листочками, которую нашла в сундуке. А на окошки повесила шторы. В доме стало еще уютнее.
Завтракать решили на траве под черешней – утро выдалось погожим. Мама расстелила на полянке одеяло. Звери уже привыкли получать из ее рук какие-нибудь вкусности, и дружно сбежались. Пирога хватило всем. Наевшиеся до отвала близнецы были не в силах отгонять бурундуков, и те скакали по их упитанным бокам. Енька, отхлебывая кисель из чашки, разглядывал белую куропатку. Юки как всегда неподвижно сидела на краю колодца. От пирога она отказалась. «Поди, одной мукой питается», - подумал мальчик.
«Не иначе, как эта птица подкинула нам записку. Точно она,» – размышлял он, лежа на животе и болтая босыми ногами в воздухе.
Кот Лимон развалился у него под боком, подставив солнышку брюхо.
-
Первый раз вижу кота, который любит желать на спине. Кошки обычно не показывают свой живот, - заметила мама, собирая со скатерти крошки для аппетитных птичек.
-
А он и не фот фофсе", - задумчиво жуя травинку, проговорил Март.
Когда они вот так до отказа набивали рот едой, понимать их становилось еще труднее. Мальчик приподнялся на локте и вопросительно уставился на человечка.
- Он не кот! – поддакнул Курт.
Он валялся на солнцепеке, поглаживая свое туго набитое лакомствами пузо.
- Он больфой котифе!"
- Не кот он, - упрямо замотал головой Март.
- Фобака, - хихикнул Курт.
- Что? – воскликнули хором и Енька, и мама.
- Я гововю, он фобака.
Енька подумал, что коротышки перегрелись на солнышке или заболели сильным обжорством. Они не понимают, что несут. Однако парочка выглядела на удивление серьезной.
- Тут когда-то была больфая деревня.
Сказав это, Курт поскучнел, словно вспомнил что-то не очень приятное.
- Была? – осторожно переспросила мама.
- От самого соснового бова до веки был лес.
- Совсем двугой лес, – тихо добавил Курт и почему-то всхлипнул.
- Лес?
Мама огляделась, окинув взглядом зеленые холмы. Те к зиме обещали превратиться в отличные трассы для сноубординга.
- Здесь?
- А я видел улитку, и она со мной разговаривала, - вдруг совершенно некстати выпалил Енька.
Ему не нравилось унылое настроение близнецов.
– Стихами.
- Узелок.
- Она ттофе фсе это пвеквасно помнит.
- А? – снова ничего не понял Енька.
- Мне кажется, он говорит, что улитку зовут Узелок, – шепотом подсказала мама.
Малыши закивали. На поляне повисло молчание. Чудесное солнечное настроение куда-то улетучилось. Чтобы продолжить беседу, мама пообещала, что на обед сделает кашу с малиновым сиропом. Курт перекатился на живот и стал шептаться с одним из бурундуков. Некоторое время спустя они вдвоем потрусили в сторону леса.
- Куда это он? – удивилась мама, сворачивая одеяло.
Март лукаво улыбнулся:
- Пофел добывать тебе малину! Ты фе обефала кафу!
Малыш склонил голову набок и причмокнул. Как будто это не они с братцем только что слопали почти весь пирог, запив его киселем.