Весь остаток дня Енька уговаривал Марта покататься на велосипедах. Мама была занята. Она перебирала, вытряхивала и раскладывала на солнышке то, что нашла в сундуке. Наконец, несчастный Март, которому надоело отбрыкиваться, попробовал взгромоздиться на сиденье. Он тут же свалился в высокую траву и с досады запустил в велосипед ботинком. Затея с самого начала была обречена на провал – коротконогий Март не доставал до педалей. Еньке стало скучно. Жалко, что эти велосипеды такие странные! От нечего делать мальчик все-таки связал их рули красной ленточкой. Вспомнились слова о помолвке. Что это за слово, он толком не знал. Но видимо оно означало, что кто-то с кем-то связывается. Связанные лентой, велосипеды и правда послушно покатились рядышком, колесо к колесу. Ими даже не нужно было управлять. Мальчик обрадовался. Теперь можно кататься, когда вздумается, и ехать, куда угодно! Енька принялся весело нарезать круги вокруг колодца. Так что у Юки, пристально наблюдавшей за ним, закружилась голова. И она, рассерженно крича, улетела в лес.
После полудня Курт ввалился в дом, волоча большую плетеную корзину с ароматной лесной малиной. Он поставил ее под стол и принялся помогать Марту разогревать кастрюлю. Мама принесла из колодца муки. Та превратилась в манку, как только Март бросил в ведро несколько мелко порубленных стебельков заветной травы. От колодца мама вернулась растерянной. Добывание муки ее обескуражило. Хотя она, как и Енька, дала себе зарок ничему не удивляться.
Пока каша готовилась, троица уселась за стол и принялась рисовать. Енька нарисовал солнце, речку, горы. Курт старательно выводил на бумаге какие-то немыслимые каракули. Он поклялся своей порцией каши, что сможет сам написать слово ДОМ. Мама помешивала кушанье в большой кастрюле. Лимон увивался вокруг нее в ожидании ужина.
- Я знаю, кто написал записку, - воскликнул Енька.
- Одну букву я, одну он, – гордо вымолвил Курт.
Выпрямившись, он наклонял голову то в одну сторону, то в другую, чтобы получше разглядеть свое творчество. Март кивнул.
– Но кавандаф мы нафли только чевный. А ты молодец, целых семь фтук! – и он дружески похлопал мальчика по плечу.
Мама наложила всем полные тарелки каши, добавив в каждую малинового сиропа. Она собралась было пожелать приятного аппетита, но вдруг Курт недовольно заерзал и запыхтел. Он уже бросил выводить закорючки, которые все равно было совершенно невозможно разобрать, чтобы все внимание уделить еде.
- Ты не добавила незабудок, - угрюмо буркнул он и отложил ложку.
- Всегда в кафу нужно класть незабудки, – с серьезной миной поддакнул Март.
- Это еще зачем? – удивился Енька.
Собственный опыт подсказывал ему, что миллионы мальчиков и мам во всем мире худо-бедно обходятся без незабудок.
- Зачем, зачем?! Мавш! – близнецы дружно щелкнули его по макушке.
И Енька, смекнув, что для вопросов времени нет – каша стынет, - стремглав припустил за дверь.
В корзиночке, что висела над входом, он сорвал четыре маленьких голубых цветка. Мама положила их по одному в каждую в тарелку.
- Суп ефе куда ни фво, но кафа… – укоризненно покачал головой Март. – Незабудки пвежде всего!
И действительно, каша с незабудками и малиновым сиропом вышла необыкновенной. С нежным сладким вкусом, слегка отдающим ванилью. От нее делалось легко, весело на душе и захотелось петь.
- Незабудки пвидают физни свефесть! – изрек Курт, вылизывая тарелку.
Он завистливо косился на пустую кастрюлю, из которой Март пальцем выскребал остатки угощенья.
- Где ты ходил так долго? – поинтересовалась у него мама, собирая тарелки. – Я волновалась. Ты мог потеряться.
Когда близнецы вдоволь насмеялись, Март ответил:
- Никогда не потевяются те, у кого двузья бувундуки. Дай-ка мне лучфе чевешневого сока.
- Нуфно было попвосить кое-кого, - уточнил Курт.
- Кое-кого очень упвямого, чтобы он певестал пвятаться, – добавил братец, жадно отправляя в рот палец с остатками каши.
Енька разглядывал свой стакан с соком. Он не любил совать нос в чужие дела, хоть и был любознательным мальчиком. Поэтому пока что промолчал. Мысли и без того громоздились одна на другую и путались у него в голове.
После обеда мама и Енька решили снова искупаться. Им понравилось плескаться в речке. Бурундуки увязались за ними. Зверьки уселись на мшистый валун, отчего тот стал похож на утыканный шевелящимися грибами пенек. Они попискивали. В жизни не видели, чтобы кто-нибудь по собственной воле лез в холодную воду! Курт и Март, переминаясь с ноги на ногу, стояли у колодца и глазели на Еньку. А тот плавал и нырял в сове удовольствие.