Видно, это и вправду был непростой лес, - тихо промолвила, наконец, мама, - и ему очень не понравилось, как с ним обошлись люди.
А что стало с девочкой, ведь она не рубила деревья и ничего не жгла. Она тоже провалилась под землю? – заволновался Енька.
Это было бы ужасно несправедливо! Близнецы заулыбались.
-
Вот уж нет! Вазве мы бы тогда сидели вядом с вами?
-
Когда все случилось, они с папой и мамой ловили выбу, и умная века вынесла их куда сведует.
-
На двугую стовону земли.
Март наклонился к самому уху Еньки и шепнул, хихикнув:
-
Пвямо в ладофки к судьбе.
Мама от волнения не могла говорить. Так вот какую тайну скрывает этот уютный, но, безусловно, очень странный дом. Ей стало не по себе. А коротышки, наоборот, оживились.
-
Гоп-гоп, - распевали они, обнявшись.
-
И все стало, как есть.
-
И тепевь мы такие как есть!
-
А поесть мы любим, мы не ели целую вечность!
-
А еще мы любим подувачиться!
И они разноцветными колобками покатились к выходу. Прямо с крыльца Курт повалил Марта в смородину, и они стали возиться и давать друг другу тумаки. В конце концов, Курт наскочил на ежа, взвизгнул и вылетел на дорожку.
-
А, …Пенка, - удивленно протянул он, потирая бок. - Да, пвости, я забыл!
На дорожке с укоризненным видом сидела та самая ящерка, которой мама едва не отдавила хвост возле куста с крыжовником.
Мама с Енькой тоже вышли на крыльцо, чтобы глотнуть свежего воздуха.
-
Ее зовут Пенка? – удивилась мама – ей все еще было неловко перед ящеркой из-за дурацкой выходки велосипедов. – А что ты забыл?
-
Пова поливать тваву.
-
Да чего ее поливать-то? – взвился Енька.
Он нутром почуял, что сейчас последует очередное сумасбродное поручение.
- Плохо она растет, что ли? Вон здесь ее сколько!
-
Глупый, беви ведво и беги к Юки, - скомандовал Курт.
И мальчик, понукаемый братцами, поплелся к колодцу.
-
Вот, пожалуйста, Юки, миленькая, - обратился он к ней с кривой усмешкой, - Курт собрался поливать траву.
И насмешливо прыснул
-
Мукой, что ли?!
Белая куропатка на этот раз не выдернула у него ведро из рук, а просто так, без ничего, нырнула в колодец. Она появилась спустя несколько минут, вся в белой пыли, однако это явно была не мука. Птица уселась на краешек ведерка и изящно повела крыльями. И, будто рачительная хозяйка, отряхнула ладошки после стряпни. На дно ведерка упала горсточка трухи, похожей на золу. А тем временем близнецы побежали за Пенкой к кусту крыжовника и стали рыться у самых корней. Ящерка показывала им, где следует искать. Вылезли они из-под куста все перепачканные, зато каждый держал в руках по паре корешков.
-
Вот,– торжественно заявили они.
Енька с мамой, не удержавшись, рассмеялись, глядя на их потешные чумазые физиономии.
Курт и Март положили один из корешков в ведро с водой и серой пылью, тщательно размешали и выжидательно уставились на мальчика.
-
Чего это вы на меня так смотрите? – попятился он.
Близнецы зашипели:
- Какой глупый.
- Поливай!
- Сначала там, - Курт ткнул пальцем в сторону кедра.
- Ну вот, опять, - обречено протянул Енька.
Он принялся выполнять работу, в которой не видел никакого смысла. Трава "Рви Что Попало" росла повсюду, казалось, больше проку было бы, если бы ее выпололи. Она путалась под ногами и местами доходила Еньке почти до пояса. Так что через нее было ужасно трудно пробираться. Такие заросли еще и поливать? Бедный Енька худо-бедно побрызгал возле крыльца. Он таскал ведерко, куда Юки каждый раз стряхивала по скудной серой горсточке, к реке и обратно. А близнецы замешивали в воде корешки. Енька взмок, как мышь под метлой. Он торопился, стараясь побыстрее покончить с этим бессмысленным занятием.
Мама тем временем продолжала добывать рис. Черешневые птички принесли чеснок и без лишних уговоров потолкли его в ступе.
- Какой во всем этом толк!? - чуть не плача, ныл Енька.
Он жутко устал, у него ныли ломило плечи и болела спина. Вместо этого он рассчитывал надуть мяч или починить воздушного змея. В крайнем случае, можно было бы забраться на крышу автобуса, если удастся уговорить его немного постоять спокойно, и понырять в заводь.
- Увидиф, - лукавым голосом отозвался Март.
- Что-то я пвоголодался, - заворчал Курт, и в животе у него как по команде призывно заурчало.