Абсолютная пустота улиц опьяняла, и юное создание на двух колесах петляло, не разбирая дороги, по лабиринту мостовых, мимо закрытых лавок, покрытых полотном лотков, огибая удивленные взгляды фонарей, туда – вверх по склону к подножию горы. Вот кто наверняка не спал, – думал в этот момент Уолли: гора и ведьма! Разве ведьмы спят по ночам? Не… Они садятся на помело и летают по небу, варят таинственные зелья, которые нельзя делать при свете дня, а еще…
Уолли резко затормозил, чуть не врезавшись в последний фонарный столб. Дальше улочки не освещались, и пришлось идти пешком, поскольку дорогу было плохо видно. Небо затянуло тяжелыми тучами, цепляющимися пушистыми боками за белые клыки гор, и ночь была особенно темна.
Сам не зная почему, Уолли не испытывал страха, когда подбирался посреди мрака к домику ведьмы, в отличие от предыдущих вылазок, хотя тогда это происходило еще в относительно светлое время и он был не один. Окна не горели, из трубы дыма не шло. Улетела, что ли? Уолли осторожно приоткрыл калитку и пробрался на участок. Никого. Тихонько прокрался к дому и заглянул в окна веранды. Темно. И вдруг что-то вспыхнуло посреди комнаты, и из-за стекла на мальчика воззрились два огромных зеленых глаза. И Уолли, забыв про все на свете, заорал в голос!
В этот момент он был уверен, что перед ним сама ведьма, превратившаяся в какое-то чудовище, теперь готовящееся разодрать его на куски за то, что он узнал ее тайну. На соседнем участке захлопали крыльями голуби, но мальчику показалось, что это полчища летучих мышей ринулись к нему. И он продолжил орать, не в силах сдвинуться с места, словно пригвожденный каким-то страшным заклятьем…
На чердаке домика зажегся огонек, и внутри послышались шаги. Глаза исчезли так же внезапно, как появились, а распахнувшаяся входная дверь обнаружила девушку в белой длинной сорочке с накинутым на плечи платком и взъерошенными волосами.
– Это что за явление? – провозгласила она, щуря глаза на мальчика.
– Вы… Вы… это… не оно больше? – выдавил из себя переставший, наконец, орать Уолли.
Кэт еще раз протерла глаза, убеждаясь, что все это не продолжение ее сна, и потянула платок на мерзнущие плечи.
– Что случилось? А? Какого лешего, в самом деле?
– Да я тут… мимо проезжал… – Уолли медленно начинал видеть происходящее глазами обычного человека. – Но там… Вы – точно не оно?
– Так, – Кэт передернула плечами, – иди сюда говорить, а то я так околею.
Смущаясь немного, мальчик вошел в дом, но, когда оказался в гостиной, замер на пороге. У кресла на него взирали большие зеленые глаза. Кот самодовольно зевнул и, обняв себя хвостом, снова уставился на Уолли, всем видом выражая удовлетворение от произведенного эффекта.
– А, это Полосатый, – махнула рукой ведьма, – теперь живет у меня. Ну, или захаживает. Коты они такие, как говорится, сами по себе.
Она сняла со спинки кресла пушистый плед и, завернувшись в него практически целиком, посмотрела на мальчика так же внимательно и пронзительно, как ее недомашний питомец.
– Так и что тебе надобно, отрок?
Эта фраза напомнила Уолли манеру изложения из его книги со сказками народов мира, только он не мог вспомнить, на какую именно историю это походило. И мальчик невольно улыбнулся, хотя полосатое животное у кресла все еще казалось ему пугающим.
– Я хотел кое-что спросить, на самом деле, – начал он, оглядываясь, все еще в надежде обнаружить следы каких-то магических действий.
– Итак, понимаю, вопрос твой не требует отлагательств, раз ты решил для этого зайти ночью? – иронично заметила Кэт, поглядывая на мальчика.
– Не то чтобы. – Уолли посмотрел на пол, потом перевел взгляд на кота, и они оба прищурились друг на друга. – В общем, – выдохнул Уолли быстро, – я хотел застать вас за колдовством. За настоящим колдовством, а не деланием мазей. Бен сказал нам сегодня… Бен – это наш друг. Сказал, что бывают… разные там гадалки, которые только притворяются, и все подобное. Он не поверил нам, что вы ведьма.