Постепенно конверты начали немного набухать и бледнеть, не теряя свечения. И вот уже верхний слегка приподнялся над подросшей стопкой и, став практически прозрачным, оторвался и потек вверх, растворяясь в лунном свете. Вскоре за ним двинулся следующий, и еще один… Руки ведьмы опустели, и теперь в ее ладони лился лишь лунный свет.
Она ждала. И вот свет словно сгустился, и в ее ладонях возник другой конверт. Ведьма, наконец, опустила руки. Других писем сегодня уже не будет. А ее корреспонденцию получат адресаты в любом уголке земли в эту ночь…
Кэт опустила глаза на конверт в надежде, что письмо от Виктории, но это было ежегодное приглашение на праздник, один из восьми основных торжеств, когда все ученицы и их наставницы собираются в назначенном месте и отмечают смену сезонов. Кэт вскрыла конверт – в этот раз место празднества располагалось недалеко от деревушки, где жила теперь Элайза, в окружении овечьих ферм, полей и невысоких взгорий. Место праздника высылали заранее, поскольку в последнее столетие на полеты накладывалось все больше ограничений. Из-за активного развития авиации ведьмам приходилось вести себя осторожнее в воздухе, и совет старейшин Гильдии выдвинул ряд запретов. Многие ведьмы теперь добирались заранее, пользуясь обычным транспортом, и останавливались на постоялых дворах в пешей доступности от места шабаша.
С сожалением Кэт опустила руку с письмом, а потом забралась с ногами на лавочку, любуясь луной. На сегодня с корреспонденцией было покончено, но лунный свет все равно манил взгляд. Она обхватила руками плечи и подумала, что сейчас ей хочется завыть… Напугав всех соседских собак и голубей. Мягко ступая, Полосатый плавно подобрался к лавочке и, запрыгнув туда, уселся рядом с ведьмой, прижавшись к ней горячим мохнатым боком. Сразу стало теплее. Ведьма и кот покосились друг на друга и снова подняли глаза на луну. Кот тихонько протяжно мяукнул, а Кэт самозабвенно завыла.
Тревога тонкими пальцами пробралась в его сон. Бен жмурился, пытаясь отгородиться от этого чувства. Что-то нависало над ним, тяготило и, наконец, пробудило: это был яркий глаз луны, самым краем заглянувший в незанавешенное окно комнаты. Как правило, луна миновала его окно, частично загороженное другим домом, но сейчас, совершенно полная, она бесстыже подглядывала, тревожа сон. Бен повернул голову: Пиджен невозмутимо сопел в своей корзинке, на которую лунный свет не попадал. Тело ныло, и подниматься не хотелось. Несмотря на день отдыха, последствия встречи с лавиной дали о себе знать на маршруте. Иногда на длинных переходах в груди начинало тянуть, а спину ломило, как при повышении температуры. Бен делал более частые короткие привалы, это только пошло на пользу группе и никого не смутило, даже придирчивого долговязого, который к концу маршрута настолько притомился, что шел молча.
Бен повернулся на бок. В ответ на это Пиджен повел ухом, но глаз не открыл. Луна продолжала настойчиво будоражить Бена, не давая ему погрузиться в сон, которого так желало его тело. Наконец он не выдержал и встал, чтобы задернуть занавеску. Пиджен поднял голову, наблюдая за хозяином, и неуверенно разок махнул хвостом, показывая, что он всегда готов к прогулке, даже посреди ночи. Но Бен вернулся в кровать, посмотрел через плечо на пробивающийся сквозь неплотную льняную ткань рассеянный образ луны и укрылся с головой одеялом. Пиджен тоже опустил голову на край корзинки и закрыл глаза. Можно подождать и до утра…
Глава 9. Ужин у Кляйнов
Через несколько дней после схода лавины погода снова наладилась. Солнце расщедрилось на свет и тепло, как ему и было положено в это время года, и не сбавляло мощностей. Тучи ушли за горный кряж, больше не омрачая синевы небесного шатра и не нарушая расписания экскурсий ни в одном туристическом бюро города. В этот день у Бена стояло целых три группы на каяках, и он еле успевал собирать весла и жилеты с одних, как уже нужно было проводить инструктаж другим. Фрау Кляйн с полудня покинула офис, чтобы исправить недавнюю оплошность герра Кляйна, а заодно и принести личные извинения фрау Цукерман «за выкрутасы» сына. В итоге этих трудов Уолли определили на фортепиано, как и надеялась его мать. Дома инструмента пока не было, но до начала года было еще больше месяца. Однако на всякий случай фрау Кляйн договорилась, что Уолли сможет ходить несколько раз в неделю после уроков практиковаться в самой музыкальной школе. «И это помимо занятий там?» – в этот момент Уолли начал понимать героев некоторых книг, которые сбегали из дома. Маме он об этом говорить, конечно, не стал. А на довольную улыбку Роджера, услышавшего эту новость, Уолли заметил, чтобы тот не радовался, ибо скоро купят инструмент, и тогда брату представится возможность круглыми вечерами наслаждаться гаммами в исполнении Уолли. А Мэри-Лу радостно воскликнула, можно ли ей тоже будет поиграть на пианино. Роджер и его отец одновременно закатили глаза и разошлись по своим комнатам, а фрау Кляйн потрепала по голове дочку, принесшую очередную похвалу от преподавательницы, и отправилась готовить ужин.