Городок тонул в сиреневых сумерках, отчего на недолгое время его чешуйки черепичных крыш становились чуть ярче, словно впитав последние лучи зашедшего в колючие объятья леса солнца. В спокойной глади Альтерзее теперь отражалась розово-синеватая бахрома облаков, рваной лентой тянущаяся от заснеженных вершин в долину. Центр Дорфштадта замерцал первыми фонарями и был еще весьма оживлен, но чем дальше растекались завитки улиц, тем реже становились огоньки фонарей и тем раньше они погружались в дрему. Там вся жизнь отражалась в мягком тыквенном свете окон сквозь ветви окружающих дома садов. Двое неспешно поднимались по дорожке, постепенно теряющей булыжное одеяние, как змея кожу.
После ужина у Кляйнов Бен вызвался проводить Кэт. Она не возражала. Когда они покидали дом, Мэри-Лу выскочила наружу еще раз попрощаться и, дернув Бена за рукав, тихонько спросила: «Правда, замечательная у нас ведьма?» Бен смущенно кивнул девочке, а та уже подбежала к Кэт о чем-то с ней посекретничать, а потом помахала рукой спаниелю и последней юркнула за дверь.
Разумеется, после истории с лавиной Бен не раз ловил себя на мыслях об этом событии и своей необычной спасительнице, решая, под каким предлогом можно было бы снова увидеть ее. Но он никак не ожидал такой встречи. Пока он размышлял, преодолевая неловкость, как начать разговор, Кэт вдруг улыбнулась ему и заметила:
– Замечательные они ребята, дети Кляйнов, и, похоже, очень любят вас.
– Да, я знаю их уже несколько лет, с тех пор, как начал работать гидом в бюро фрау Кляйн. Мне кажется иногда, что они воспринимают меня почти как члена семьи.
– Это здорово, я полагаю, особенно когда ваша семья далеко.
– Да. Далеко. – Он опустил глаза на дорогу. Говорить сразу расхотелось.
Кэт вдруг подняла проницательный взгляд на Бена и неожиданно спросила:
– Кто из них умер?
– Моя мать, – ответил он сразу, не удивившись вопросу.
Кэт молча кивнула, а потом, словно опомнившись, добавила:
– Мне жаль.
Они уже вышли на немощеную часть города и неспешно карабкались между деревянными заборами по очередному крутому завитку утоптанной дорожки. Бен чувствовал нарастающее в нем напряжение и, наконец, произнес неожиданно резко для самого себя:
– Вы ведь их не обманываете?
Кэт остановилась и обернулась к своему спутнику. Он стоял чуть ниже по тропе, и рост говоривших слегка уравнялся, хотя Бен все еще был чуть выше.
– Разве я как-то обманывала вас? Кто была та, которую вы до сих пор не можете простить? Ярмарочная гадалка? Мне жаль, что вам пришлось столкнуться с обманом, но даже те, кто могут что-то сделать, не всесильны. Есть ситуации, когда ни доктора, ни… другие люди не способны удержать человека на этой стороне. Я очень рада, что в тот день успела найти вас, когда вы еще были живы, иначе я ничего не смогла бы сделать вне зависимости, верите ли вы в мою силу или нет. – Она говорила ясно и спокойно, но внутри чувствовала, как на нее накатывают волны жара, того самого, которым она тогда топила снег. Воспоминания о противостоянии воле горы захлестнули ведьму сильнее, чем она предполагала. Ее задели слова Бена, хотя она понимала, что продиктованы они лишь болью воспоминаний и беспокойством за тех, кто был ему дорог. Кэт отвернулась и продолжила идти, пытаясь скрыть дрожь. Но Бен, заметив это и решив, что его спутнице холодно, предложил ей свою куртку, которую нес в руках. Он аккуратно попытался накинуть ее на плечи девушке, но, коснувшись, невольно отдернул руку:
– У вас жар?..
– Нет, нет… – Кэт отстранила куртку, при этом стараясь не касаться руки Бена. – Вам показалось. Спасибо, мне не холодно.
– Но вас трясет, и вы…
– Нет-нет, все хорошо. – Она не оборачивалась, и Бен продолжал идти вслед, не понимая, что происходит. Он хотел спросить подробнее о том дне, раз уж она сама заговорила, но странная перемена в состоянии девушки заставила его промолчать. Для него было очевидно, что ей нехорошо.
Когда они подошли к калитке, Бен еще раз спросил, как Кэт себя чувствует и не надо ли чем-то помочь. Но девушка снова заверила, что с ней все в порядке и, попрощавшись, поспешила к дому. В этот момент в траве сада сверкнули два зеленых глаза, и вслед за ведьмой засеменила пушистая тень. Пиджен, все это время весело скакавший у ног Бена и вилявший вслед девушке хвостом, напрягся, готовясь залаять. Кот обернулся, одарил пса презрительным взглядом и с царственным видом запрыгнул на порог дома.
– Пойдем, Пиджен. – Бен призывно похлопал по ноге, наблюдая, как девушка исчезла за дверью домика, и вскоре на стеклах веранды заиграли отблески лампы. – Да что с тобой? Стыдно рычать на котов! – Бен погрозил псу, и тот, еще раз профилактически глухо булькнув в сторону домика, поспешил за хозяином.