Там, посреди потока Реки Забвения, тянула к подруге в мольбе ладони призрачная Виктория, точно так же, как это происходило во сне. Но теперь Кэт не могла проснуться, как раньше. Это было наяву.
Она сделала первый шаг в воду.
Пряный запах яблок, лежащих повсюду на веранде, в ведрах и просто на деревянной поверхности стола. Бабушка выносит самовар и опускает его золотистые ножки на стол. Потом ставит маленькие пиалки и сверкающей розоватой вязкой струйкой перемещает туда клубничное варенье, оставшееся еще с прошлого года. «Иди сюда, Катя…» – зовет она…
Еще шаг, и тонкая струйка воспоминаний плавно утекает по реке.
«Нет!!!» – Кэт не в силах, просто не в силах этого вынести. Это все, что у нее осталось от бабушки, – эти воспоминания… Она делает еще шаг, но не перпендикулярно потоку, а вдоль него, пытаясь поймать воспоминания, уносимые вслед за рекой… уносимая вслед за рекой… за рекой…
Плачет. Мама протягивает ладони и берет ее на руки. Ее лицо, глаза… река забирает все, даже то, что ей не принадлежит. Запах яблок, такой знакомый, такой дальний…
Пронзительная жгучая боль в правой икре пробуждает ее. Кэт выдергивает ноги из воды и сильным шагом ступает на камни. Река отпускает ее. Крепко ухватив холодную, как воды реки, руку подруги, Кэт с силой тянет девушку за собой. Икра ноет, и эта живая человеческая боль дает возможность ведьме не забыть, кто она, не потерять себя, отдавшись власти Реки. Она выводит подругу на Этот берег. Их босые ноги снова ступают на песок. Виктория все еще холодна, она что-то тихо шепчет…
– Нет времени. Нет времени, – Кэт различает свой собственный голос.
Там, за рекой, возвышается темный конус горы. И в этот момент Кэт осознает, что та живая… Гора гневно зовет ее. Она не прощает, когда у нее забирают то, что принадлежит ей. Гора все помнит.
Две девушки, взявшись за руки, бросаются вниз по склону. Кажется, их ноги еле переступают по тропе, по сравнению с надвигающейся мощью позади них. «Скорее, скорее», – шепчет себе Кэт, они должны достичь Границы, пока не будет слишком поздно…
Но Гора преследует их, ледяной холод лавины несется за их спинами. «Ты забрала у меня, теперь ты должна вернуть мне». Перед глазами Кэт всплывает снежный овал могилы, откуда она изъяло то, что взяла себе Гора, и теперь сама должна лечь туда вместо изъятого. Холод и сила Горы совсем близко. А с Этой стороны Границы нет никого, кого Кэт могла бы попросить о помощи. Она в этом одна. Только распахнутая дверь, и никого. Теперь Гора возьмет свое. Не будет ни Кэтрин, ни Виктории. Дверь останется открытой… Легкая металлическая рукоять ложится сама в ее ладонь. По крайней мере, последнее она обязана исправить перед гибелью. Кэт изо всех сил рвется вперед, направляя крик о помощи туда: в пространство между сном и явью, между жизнью и смертью…
Уолли проснулся от странного шума. Плакала во сне Мэри-Лу. Подбежав к сестре, он попытался разбудить ее. Маленькое белое личико девочки в тяжелом лунном свете серебрилось дорожками слез.
– Да проснись же ты! – Уолли принялся трясти сестру за плечи, не понимая, почему испытывает в этот момент какой-то странный ужас, как будто кошмар снился ему самому.
Мэри-Лу распахнула заплаканные глаза и вскочила.
– Скорее! – Она вдруг принялась метаться по комнате, выдвигая ящики, натягивая носки и одежду прямо поверх ночной сорочки.
– Ополоумела ты, что ли! – шепотом прошипел Уолли, пытаясь отловить сестру. – Кошмар тебе приснился, только и всего… – Правда, мальчик немного поежился от странного холода, когда произносил это.
– Нет, мы должны… я пойду к Бену, только он может помочь… – бормотала она.
– Кому помочь? – Уолли поймал девочку уже у самой двери, но она вывернулась из его рук, словно минога.
Остановить сестру не представлялось возможным. Мэри-Лу была одержима идеей срочно идти к Бену, не объясняя внятно, зачем это нужно, тем более посреди ночи. В этот момент Уолли поймал себя на совершенно неожиданной мысли – нужна помощь Роджера.
Он попытался убедить сестру подождать в комнате, пока он сходит за братом, но безуспешно. Пришлось волочить ее с собой на чердак. Мэри-Лу упиралась, утверждая, что ей надо не вверх, а вниз. Уолли лишь надеялся, что шум не разбудит родителей.
Ввалившись в комнату Роджера, они вызвали недоумение и негодование с трудом продиравшего глаза брата, который только недавно смог уснуть.
– Уолли, опять ты со своими…
Но брат не дал договорить ему, демонстрируя рвущуюся на волю сестру: