За работой, встречей людей, объяснением техники безопасности, постановкой весла тем, кто сидел в каяке впервые, Бен совершенно отвлекся от размышлений о недавних событиях. Но когда цветные остроносые лодочки отчалили, гуськом прорезая водную гладь за их предводителем – оранжевым каяком Бена, под мерные всплески весла его разум снова стал наполняться. Пиджен сидел тихо на носу каяка, с любопытством всматриваясь за борт.
С тихим журчанием вода обтекала жесткие борта лодки, клином расходясь мелкими волнами, равномерный плеск весла убаюкивал. Группа шла довольно бодро, несмотря на то, что несколько человек управляли каяком впервые. Бен поглядывал на них чаще, временами немного корректируя их манеру гребли, чтобы снизить напряжение в руках и повысить при этом эффективность хода. Но в остальном он пока предпочитал сохранять молчание. Рассказать о местах еще успеет, а пока лучше наслаждаться тишиной озера и предоставить эту возможность остальным. Ему вдруг захотелось самому наполниться этой безмолвностью природы, отпуская свою горечь и обиду, жившую в нем со дня смерти матери. Только сейчас он осознал, какой вес имел этот груз, и выбросил его в воду.
Камнем он ушел на дно, поглощенный прозрачными водами Альтерзее, оставив легкость в груди Бена и пробудив улыбку на его лице. За эти годы впервые он почувствовал, что дышит полной грудью, вдыхая ароматный горный и сосновый воздух, как дышал раньше, когда они с отцом поднимались по узеньким тропинкам вдвоем, неся за плечами рюкзаки, а потом, сбрасывая их на перевале, так же вдыхали прозрачный воздух гор и улыбались открывавшемуся виду.
Отец был сейчас очень далеко отсюда, но Бену показалось, что он чувствует его присутствие здесь, в каяке, слышит его голос, наставляющий маленького сына, как грести, теми же словами, какими сам Бен теперь наставлял своих туристов.
Цветные лодочки, как осенние листья, уносимые ветром, скользили по широкой глади озера туда, где по вечерам за щетинистой кромкой леса скрывалось солнце. И только мерный плеск весел раздавался по воде, сливаясь с перекличкой птиц в сосновых кронах и шелестом ветра в листьях орешника и жимолости.
Три подруги сидели рядом у большого костра, кратко обсудив последние события. Яркие язычки пламени облизывали прогорающие головешки. Элайза подкинула дровину, и стайка искр взмыла к ночному небу. Ведьма благоразумно не стала выпытывать того, о чем ей не следовало знать, коротко подытожив, что «все хорошо, что хорошо кончается», однако по ней было видно, что сама она другого мнения о произошедшем, но не хочет сейчас его высказывать.
Рядом с ведьмами у костра развалился Полосатый, а мышь Виктории примостилась на плече у хозяйки. Желая разбавить разговор, черноволосая ведьма с улыбкой кивнула на кота, который сразу развернул в ее сторону одно ухо:
– Кэт, наконец, обзавелась Хранителем, – весело заметила Виктория Элайзе, – а кстати, ведь ты тоже писала, что у тебя он есть, но не упомянула, какой именно. Моего ты знаешь. – И она кокетливо шевельнула плечом, явно гордясь тем, что у нее Хранитель появился раньше других, притом самый подходящий, по ее мнению.
Элайза сделала неопределенный жест головой:
– Да. Есть.
Виктория сразу же насторожилась:
– Так-так, подруга, давай, выкладывай! – Она чуть ли не потирала ладони от предвкушения какого-нибудь забавного сюрприза. – Никак молодой бычок за тобой увязался? Или взрослая буренка? Или овца? Или…
Элайза покачала головой, укоризненно глядя на подругу и, взяв с земли свою остроконечную шляпу, извлекла из нее лохматую рыжую с белым пятном на боку морскую свинку.
Виктория так и прыснула, практически заваливаясь на траву. Мышь на ее плече всполошилась и ненадолго поднялась в воздух, а Полосатый напрягся, привстал и приковал взгляд к маленькому зверьку, копошащемуся на широкой юбке девушки. Элайза продолжала снисходительно смотреть на веселящуюся подругу.
– Замечательно, замечательно! – сквозь выступившие слезы выдавила Виктория.
Кэт протянула руку и почесала пальцем за ушком у свинки, потом грозно шикнула на Полосатого, и тот улегся обратно, с оскорбленным видом разворачиваясь вполоборота к трем ведьмам. Потом Кэт подняла взгляд на Элайзу.
– Но ведь они, – кивнула на зверька, – живут недолго…
– Хранители, – ответила ей хозяйка морской свинки спокойным голосом, – живут столько, сколько их ведьмы, за исключением тех случаев, когда они отдают жизнь за них, – она нежно погладила зверька, – так что у него впереди длинная жизнь…