— О! Кого я вижу! Эллери Квин, старина!
Он с удивлением поднял голову и увидел такого же, как он сам, высокого худощавого молодого человека, идущего к нему с распростертыми объятиями.
— Бог мой, Билл Энджел! — с нескрываемой радостью воскликнул Эллери. — Глазам своим не верю. Билл! Садись, садись. Откуда ты свалился? Кельнер, еще пива. Да как...
— Только не засыпай меня вопросами, — со смехом проговорил Энджел, опускаясь на стул. — Тебя хлебом не корми, дай повыспрашивать. Я заскочил сюда, чтобы встретиться с одним человеком, да вдруг вижу: что-то знакомое. Не сразу и признал, что это ты, ирландская рожа. Ну, рассказывай, как поживаешь?
— По-всякому. А я думал, ты живешь в Филадельфии.
— Да так оно и есть. Я здесь по частному делу. А ты все ищейкой?
— Лис меняет шкуру, — процитировал Эллери, — но не привычки. Или лучше произнести это на латыни? Помню, моя слабость к классической филологии доводила тебя до белого каления.
— Все тот же старина Эллери! А тебя-то как в Трентон занесло?
— Проездом. Я из Балтиморы. Был там по одному делу. Ах, Билл Энджел, Билл Энджел! Сколько лет, сколько зим...
— Да почитай, одиннадцать лет минуло. А лис и впрямь мало изменился. — Энджел внимательно посмотрел на Квина, и Эллери показалось, что веселые искорки темно-карих глаз скрывают какое-то беспокойство. — Ну а я как?
— Морщинки у глаз, — критически отметил Эллери. — Челюсти с хваткой мастифа, чего раньше не было, нос заострился. Волосы поредели на висках. Из кармана торчат карандаши — это выдает труженика; одежда, как всегда, помята, но хорошего покроя; на лице написана смесь самоуверенности с, как бы это сказать, трепетностью... Билл, ты повзрослел.
— Вот она, — проговорил Энджел, — дедукция.
— Но по сути ты все тот же. Мальчишка, гневающийся на неправедность мира сего и взбрыкивающий копытами по каждому поводу. И весьма симпатичный. А знаешь, Билл, я кое-что почитывал о тебе.
Энджел вспыхнул и поднял кружку.
— Обычный треп. Их хлебом не корми... А вообще-то это дело о завещании Керри было славненькое.
— Как раз по тебе! Я внимательно следил за ним. Сэмпсон, окружной прокурор Нью-Йорка, говорил мне, что это самое блестящее ведение дела за последний год. Он пророчит тебе светлое будущее.
Билл Энджел, не торопясь, отхлебнул пива.
— Только не в этом мире богатеев. Будущее? — Он пожал плечами. — Я кончу тем, что придется пробавляться мелкими делишками на потребу какого-нибудь старого козла с дурным запахом изо рта.
— Вечно ты недоволен. Помню, ты всегда страдал комплексом неполноценности.
— Бедняку разве... — Энджел улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. — Да брось ты, Эллери! Все бы тебе подловить человека. Скажи лучше, как инспектор? Я всегда любил старика.
— Что ему сделается? Ты женат, Билл?
— Нет уж, спасибо. Все бедные невесты, которых я знаю, считают меня придурком; а уж что я думаю о богатых, ты и представить не можешь.
— Я знавал среди них вполне сносных, — со вздохом пробурчал Эллери. — А как поживает твоя очаровательная сестрица?
— У Люси все в порядке. Замужем, разумеется. За одним разъездным коммивояжером. Его зовут Джо Уилсон. Вполне приличный парень: не пьет, не курит, не продувает деньги в картишки и не бьет жену. Он бы тебе понравился. — Энджел взглянул на часы. — Полагаю, ты не очень помнишь Люси?
— Это ты мне говоришь?! Она поразила мое юное сердце. Боттичелли от нее удар хватил бы, как пить дать.
— Она и сейчас не дурна. Живет на Фермаунт-парк в скромном частном домишке. Дела у Джо идут вполне прилично для мелкого буржуа.
— Ишь ты! — живо откликнулся Эллери. — А чем он промышляет?
— Так, бижутерия, дешевая ювелирка, всякие безделушки. В общем, мишура. — В голосе Билла появилась горечь. — Боюсь, у тебя неправильное впечатление. Это я виноват. На самом деле муж Люси человек особенный, хотя и коробейник. Но надо воздать ему должное: он из самой простой семьи и пробивался собственными силами. Типичный экземпляр человека, который сам себя сделал. Но, честно говоря, мне всегда казалось, что сестра заслуживает лучшего... — Он усмехнулся.
— А что плохого в труженике, который ездит с места на место и зарабатывает честным трудом? Ну ты и сноб!
— Да нет, правильно. Конечно, я старый осел. Джо по уши влюблен в Люси, а она в него; он с нее буквально пушинки сдувает. Камень преткновения — это я сам, тот постный и несытый взгляд, о котором говорит Цезарь.
— У тебя что-то не так?
— Бог с тобой! Просто у меня совесть нечиста, вот и все дела. У меня квартира в центре города, и я редко навещаю Люси. И от этого злюсь. Джо по большей части в разъездах, и ей, конечно, чертовски одиноко.