— Я видел только ее глаза, полные ужаса. Машину, впрочем, узнал бы. — Билл описал автомобиль.
— Чья это земля?
— Не имею представления, — откликнулся Билл. — Я здесь впервые.
— Ну и дыра, однако! — хмыкнул Де Йонг. — Кажется, вспоминаю. Здесь жили скваттеры. Их вышибли примерно год назад. Даже не знал, что тут кто-то живет. Участок принадлежит городу... А где ваша сестра, Энджел?
Билл напрягся.
— Билл пытался дозвониться до нее по телефону, — вмешался Эллери, — но ее нет дома. Он послал телеграмму.
Де Йонг холодно кивнул и отошел. А когда вернулся, тут же спросил:
— А что за бизнес был у Уилсона?
Билл рассказал.
— Гм. Что-то здесь нечисто. Ваше заключение, док?
Пожилой джентльмен поднялся с колен:
— Удар ножом в сердце. Глубокая рана, чистая работа. Чудо, что он не умер мгновенно.
— Тем более учитывая, что орудие убийства было извлечено из раны почти сразу после нанесения удара, — заметил Эллери.
Шеф полиции бросил взгляд на Эллери, затем на лежащий на столе окровавленный нож для разрезания бумаг.
— Забавно. А что это за хреновина на кончике? Ума не приложу!
— По некотором размышлении, — заметил Эллери, — полагаю, вы придете к выводу, что сие есть пробка.
— Пробка?!
— Именно. Типа тех, что, как правило, надевают на кончики ножей для бумаги, когда продают их в магазине.
— Гм. Но не пришили же этого парня с такой штуковиной на кончике лезвия. Кто-то сподобился наткнуть ее уже после убийства. — Де Йонг с некоторой досадой рассматривал обгоревшие спички на тарелке. — А это еще что, скажите на милость?
— Вот уж, — пыхнув трубкой, протянул Эллери, — поистине, эпический вопрос. И в самую точку. Но кстати, было бы разумно их не выкидывать. Я лично отношусь к тем, кто считает, что любая мелочь на сцене преступления играет важную роль и лучше все оставлять как есть.
— Да здесь никто не курит, кроме вас, — не без ехидства вставил Де Йонг. — Я не приверженец всех этих тонкостей, мистер Квин. Давайте к существу дела. Вы говорили, Энджел, что у вас было назначено свидание с шурином? Расскажите подробнее.
Билл, казалось, не слышал, но затем сунул руку в карман и извлек смятый желтый конверт.
— Пожалуйста, — протянул он его Де Йонгу. — В последнюю среду Джо вернулся домой из очередной поездки. Утром уехал...
— А вы откуда знаете? — бросил Де Йонг, не отрывая глаз от конверта.
— Он позвонил мне в офис в пятницу днем, вчера. Хотел меня увидеть по какому-то делу. Сказал, что собирается уехать на следующее утро, стало быть сегодня. Вот откуда я знаю. — Глаза у Билла сверкнули. — А где-то в полдень я получил эту телеграмму... в офисе. Прочитайте, и будете знать об этом непонятном деле столько же, сколько и я.
Де Йонг взял конверт и извлек из него телеграмму. Эллери прочитал из-за широкого плеча шефа трентонской полиции:
«Нужно безотлагательно увидеться сегодня вечером тчк пожалуйста держи в тайне от всех это очень важно тчк буду в старом доме на Делавэре в трех милях к югу от Трентона по Ламбертон-роуд несколько сот ярдов южнее Морского терминала тчк там только один такой дом не проедешь тчк подъездная дорожка полукольцом и лодочный сарай сзади тчк встретимся ровно в девять вечера тчк очень важно у меня проблемы и нужно с тобой посоветоваться тчк девять вечера не подведи.
Джо».
— Странно, что и говорить, — пробормотал Де Йонг. — К тому же послано из Манхэттена. Он что, в Нью-Йорк должен был поехать в этот раз, Энджел?
— Понятия не имею, — кратко ответил Билл, не сводя глаз с трупа.
— О чем же это он хотел поговорить с вами?
— Повторяю, понятия не имею. Но я еще раз беседовал с ним после телеграммы. Он позвонил мне сегодня в офис из Нью-Йорка, в половине третьего.
— Ну и что?
Билл, казалось, с трудом подбирает слова.
— Я никак не мог уловить, куда он, собственно, клонит. Чувствовалось, что он жутко угнетен чем-то, но говорил искренне. Сказал, что хотел убедиться, что я получил телеграмму и приеду. И повторил, что это для него очень важно, и я, конечно, уверил его, что обязательно буду. Когда я спросил его об этом доме... — Билл потер лоб. — Он сказал, что это часть тайны, что никто из тех, кого он знает, не ведает о его существовании и что это лучшее место, чтобы нам поговорить, по причинам, о которых он не может сейчас сказать. Джо говорил все более возбужденно и бессвязно. Я не давил на него, и он повесил трубку.
— Никто не ведает, — пробормотал Эллери. — Даже Люси, Билл?
— Он так сказал.
— Должно быть, это было действительно что-то важное, — буркнул Де Йонг, — поскольку кто-то закрыл ему рот прежде, чем он успел все объяснить. Но, значит, он говорил неправду. Кто-то знал об этой хижине.
— Я, например, — холодно вставил Билл. — Узнал, когда получил телеграмму. Вы к этому ведете?
— Будет, будет, Билл! — вмешался Эллери. — У тебя нервишки шалят. Кстати, ты говорил, что Уилсон заходил к тебе в офис в Филадельфии вчера? Что-нибудь важное?
— Может, да, а может, нет. Он оставил мне на хранение увесистый пакет.
— А что в нем? — так и загорелся Де Йонг.
— Понятия не имею. Конверт запечатан, а Джо ничего мне не сказал на сей счет.
— Черт побери, так уж ничего и не сказал?
— Только то, что он оставляет его мне на временное хранение.
— А где конверт сейчас?
— У меня в сейфе, — все так же хмуро ответил Билл, — где ему и положено быть.
Де Йонг хмыкнул.
— Ах да, забыл, что вы юрист. Ладно, Энджел, к этому мы еще вернемся. Док, можно точно сказать, когда была нанесена ножевая рана? Нам известно, что скончался он в десять минут десятого. Но когда был нанесен удар ножом?
Полицейский врач покачал головой:
— Точно не скажу. Естественно, незадолго до этого. Этот человек был удивительно живучий. Если сказать приблизительно — восемь тридцать, наверное. Только не особенно полагайтесь на это. Вызвать машину «Скорой»?
— Пока нет, — ответил Де Йонг, обнажив зубы. — Пусть еще здесь побудет. Я вызову машину, когда понадобится. Можете отправляться домой, док. Утром, надеюсь, проведете вскрытие. Вы уверены, что смерть последовала от проникающей ножевой раны?
— Абсолютно. Впрочем, если будет что-нибудь еще, я выясню.
— Доктор, — задумчиво спросил Эллери, — заметили ли вы на руках или на теле следы ожогов?
Пожилой джентльмен посмотрел на него озадаченно:
— Ожоги? Определенно нет.
— Пожалуйста, когда будете производить вскрытие, имейте в виду любые ожоги. Особенно на конечностях.
— Что за глупости? Ну ладно, ладно! — И с некоторым раздражением полицейский врач удалился.
Де Йонг раскрыл рот и хотел что-то спросить, но в этот момент в помещение вошел толстый детектив со шрамом на губе и заговорил с ним. Билл переминался с ноги на ногу с отсутствующим видом. Через некоторое время детектив удалился.
— Мой человек сообщил, что полным-полно отпечатков пальцев, — сказал Де Йонг. — Однако большинство из них принадлежит Уилсону... Что вы там делаете на ковре, мистер Квин? Прямо на лягушку похожи.
Эллери поднялся с колен; последние несколько минут он с такой тщательностью обследовал бежевый ковер, будто от этого зависела его жизнь. Билл занял позицию у главной двери, глаза его непонятно блестели.
— О, это я время от времени возвращаюсь к животному состоянию, — с улыбкой бросил Эллери. — Очень полезно для здоровья. Ковер поразительно чистый. Ни комочка грязи.
Де Йонг озадаченно на него посмотрел. Эллери, благодушно попыхивая трубкой, двинулся к деревянной вешалке у стены. Уголком глаз он наблюдал за действиями своего друга у двери.
Билл вдруг глянул под ноги, скорчил гримасу и нагнулся завязать шнурки на левом ботинке. Некоторое время он возился со шнурками, затем, удовлетворенный, поднялся. Лицо его густо покраснело от проделанной операции, а правую руку он сунул в карман. Эллери вздохнул, быстро оглянулся вокруг и убедился, что никто из присутствующих не заметил, как Билл что-то поднял с ковра в том месте, которое он не успел обследовать.