Но стоило мне выйти на террасу, как свалившаяся сверху большая цементная урна с цветами разбилась как раз на том месте, где я только что находилась. Отлетевший кусок цемента больно ударил меня по ноге, а разлетевшаяся во все стороны земля попала в тапочки. Пулей выскочив на середину террасы, я по-глупому превратила себя в превосходную мишень.
Вдалеке слышался надрывный лай собак, прозвучавший как тревожное предупреждение. Потом все стихло.
Я напряженно прислушалась, но все было тихо. Может быть, собаки тоже были призрачными? Или о них позаботился мистер Грегстон? Хотя вряд ли его мог побеспокоить их отчаянный лай, он же совершенно глухой. Я решила подумать об этом позднее.
Сверху, с того самого места, откуда, по моим расчетам, упала урна, раздался мужской смех, заставивший меня поднять туда глаза. Из окна той самой комнаты в башне, в которой я вчера видела призрак дяди Алекса, высовывалось призрачно светящееся лицо. Я словно приросла к полу, не в силах двинуться с места.
Посмотрев на стеклянную дверь, ведущую в центральный холл, я с ужасом увидела в них белесую светящуюся фигуру. Это был призрак дяди Алекса. Он поманил меня рукой. Повернувшись, я побежала в противоположном направлении, но была встречена поднимающейся по ступеням террасы Флорой Айдс. Две другие стороны террасы были отгорожены рядами мраморных статуй и невысокими бетонными стенами, за которыми возвышались кипарисы.
В призрачном свете луны статуи казались живыми и словно наблюдали за моими беспомощными действиями. Дядя Алекс приближался ко мне с одной стороны, Флора Айдс — с другой. Я бросилась в промежуток между двумя статуями и, перевалившись через стенку на другую сторону, очутилась среди растущих там кипарисов. Оглянувшись на мгновение назад и увидев, что дядя Алекс и Флора Айдс следуют за мной, я нырнула в просвет между деревьями, мокрые ветви которых хлестнули меня по лицу, и плюхнулась прямо в грязь, каждую минуту ожидая появления призраков.
Они, однако, остались где-то за деревьями. Я пролежала так минут пять, каждую секунду ожидая самого худшего, но ничего не случилось. Поднявшись на ноги, я двинулась через розарий. Колючие ветки кустов роз цеплялись за халат, как будто пытаясь остановить меня. В какой-то момент пола халата прицепилась к кусту намертво, и, как я ни тянула ее, освободиться мне не удалось. Пришлось сбросить с себя весь покрытый грязью халат и заодно забинтовать освободившимся поясом все еще кровоточащую рану на руке.
Оставшись в ночной рубашке и одном тапке — второй, должно быть, потерялся где-то по пути, — я выбежала на газон и остановилась, пытаясь собраться с мыслями.
Я решила, что единственным приемлемым укрытием для меня будет белевший впереди павильон, куда я и направилась. Однако по трезвом размышлении это решение показалось мне глупым. Небольшое, открытое со всех сторон легкое строение вряд ли могло служить мне надежным убежищем. Вероятно, павильон ассоциировался у меня с Клайдом, а Клайд, в свою очередь, с защитой.
Со стороны коттеджа садовника раздался одинокий собачий вой, за которым последовал беспокойный лай других псов. Может быть, они почувствовали мое присутствие? Или реагируют на кого-то другого, находящегося к ним ближе? В книгах от Робертины Кавано о призраках говорилось, что вообще-то животные реагируют на привидения, но предпочитают держаться от них подальше, поэтому, скорей всего, собаки лают не на призрак, но на существо из плоти и крови. Но если это не я, то тогда кто? — в страхе подумала я.
Лай длился всего несколько минут, потом замолк. Вся дрожа, я стояла в хрупком строении, глядя на дом. Он был совершенно темным, во всем огромном здании не было заметно ни малейшего признака жизни. С этой позиции и в такой час ночи Гнездо Ворона являло собой самое зловещее зрелище из всех когда-либо мною виденных. Особняк выглядел каким-то уродливым и негармоничным, на ум приходили таинственные замки из легенд, чудесным образом восстающие из морских глубин, но, к счастью, туда же и возвращающиеся… Вспомнился Эдгар По и его знаменитый Дом Эшеров. Воображение мое разыгралось не на шутку.
До меня доносился шум разбивающихся о скалы волн прибоя, но после пережитого ужаса они меня больше не манили. Несмотря на бившую меня дрожь, ко мне постепенно вернулась способность разумно рассуждать.
Почему я подвергаюсь всем этим мучениям и что такого сделала, что заслужила подобное наказание? И тут меня осенило. Может, дело вовсе не в том, что я сделала, а в том, кем являюсь? А являюсь я Верой Блейк, наследницей Дома на семи ветрах. В голове теснилось множество различных версий и предположений. Фарнсворт Ипсли явно знал меня по имени. Внезапно мне стало страшно — а не был ли он убит как раз потому, что знал что-то такое, чего мне не следовало знать? А если так, то кем именно? Этим А. Томми или как там его? Или Гелиотроп Ронмейер? Я едва не рассмеялась от нелепости подобного предположения. Нет, моя скромная персона решительно не имеет никакого отношения к его смерти, мне не хотелось даже думать о Фарнсворте Ипсли. Для полного счастья мне только не хватает, чтобы меня преследовал и его призрак.