Глава четырнадцатая
Я проспала до позднего утра, и, когда проснулась, Зенит в постели не было. В южное окно ярко светило солнце. На часах было уже почти одиннадцать часов. Мне не давали покоя мысли о Зенит, вызывающей у меня весьма противоречивые чувства.
Несмотря на все перипетии прошедшей ночи, я чувствовала себя сравнительно неплохо и приписала это принятому мной транквилизатору. Но вскоре все подробности происшедшего вновь всплыли в моей памяти. Несколько минут я провела в постели, пытаясь привести свои мысли в порядок. Может быть, мне это все просто приснилось?
Пройдя в ванную, я смыла с себя остатки сна. Рука болела от полученного в коридоре третьего этажа пореза, и это полностью опровергало теорию о ночных кошмарах.
Рана была неглубокой, но все же я сделала себе легкую перевязку и, причесываясь перед зеркалом ванной, вдруг заметила, что надетый на мне фланелевый халат вовсе не мой. Рассмотрев его повнимательней, я увидела вышитые на груди инициалы Ф.А. Что бы это могло означать? — подумала я и вдруг вспомнила про Флору Айдс.
Но каким образом халат Флоры Айдс оказался в моем гардеробе? Вернувшись в спальню, я проверила ящик, из которого Зенит вытащила ночью халат. Все остальное принадлежало мне.
Меня мучил вопрос: каким образом связаться с Клайдом, не опасаясь быть замеченной? Одевшись и выйдя в коридор, я решила исследовать все комнаты, двери которых не были закрыты, в надежде найти телефонный аппарат. Большинство из них оказались закрытыми, к тому же шансы найти спаренный аппарат в этом старом доме были вообще невелики. Отыскать его мне так и не удалось.
С некоторой опаской я спустилась по лестнице в центральный холл. Занавеси на застекленной стене, выходящей на террасу, были раздернуты, что делало огромный зал светлым и почти приветливым.
С некоторой опаской открыв дверь в столовую, я была удивлена, застав всех еще за завтраком. Но больше всего меня поразило, что за столом как ни в чем не бывало сидел Дуайн Бретч собственной персоной. Молча заняв свое место, я обменялась с ним взглядами. Как это могло быть?
Первой нарушила молчание Зенит.
— Наконец-то наша дорогая маленькая соня присоединилась к нам.
Орен на мгновение отвлекся от грейпфрута, а сидящий во главе стола Алистер благожелательно кивнул мне и позвонил в серебряный колокольчик, вызывая миссис Грегстон. Ошалело переводя взгляд с одного на другого, я остановилась на Дуайне.
— Но Дуайн…
— Что, любовь моя? — Оторвавшись от грейпфрута, он улыбнулся мне своей обычной ослепительной улыбкой.
— Наша Вера, кажется, страдает галлюцинациями, — сказал Алистер мягко.
— Но я видела его…
— Где? — спросил Дуайн.
— В пруду с кувшинками, в том, что возле павильона, — выдавила я из себя.
— Купаться в такое время ночи? Я сказал бы, что это довольно глупо, — рассмеялся Дуайн.
Вошедшая миссис Грегстон поставила передо мной грейпфрут и, переведя взгляд с Зенит на меня и обратно, вышла из комнаты.
Беседа приняла другое направление, и Орен пустился в долгие и путаные рассуждения насчет охоты на куропаток, на которую он якобы собирался идти завтра.
Брендон Трэнт помог миссис Грегстон обслужить нас и вернулся вновь с булочками. Еда была вкусной, но не лезла мне в глотку.
Я мало что помню из разговора за завтраком. В голове у меня был полный сумбур, и их светская беседа представлялась мне набором ничего не значащих звуков. Впечатление было такое, как будто передо мной разыгрывается сцена из какой-то английской пьесы. Зенит, например, выглядела неестественно любезной, Алистер изображал из себя джентльмена, что было совершенно не свойственно его характеру. Воскресший Дуайн являл собой образчик светскости и хороших манер, без малейшего следа выказанного им вчера простонародного акцента. По правде говоря, я в любой момент ожидала от него сакраментальной реплики: «Нет ли желающих сыграть в теннис?»
Лишь Орен оставался самим собой, столь же медлительным и добродушным. Однако он сегодня казался несколько взволнованным, перебегал взглядом от одного собеседника к другому, беспокойно замирал, когда в дверь кухни входили миссис Грегстон или Брендон Трэнт, и успокаивался только тогда, когда видел, что это они. Мне очень хотелось придумать какой-нибудь способ побеседовать с Ореном наедине. Он был легко внушаем и падок на грубую лесть. Но мне было совершенно ясно, что Зенит постарается держать нас подальше друг от друга. Она прекрасно понимала, что из него можно вытянуть любую информацию. С другой стороны, по моему мнению, Орен был всего лишь пешкой в их игре, посторонним человеком, лишь случайно, как сказала бы незабвенная Робертина Кавано, влипнувшим в эту историю.