Потом он вытащил меня из постели и начал медленно водить по комнате. Я находилась в сознании, но была совершенно одурманена и обессилена. Он хотел было прибегнуть к бренди, но обнаружил, что в него что-то подмешали. Внеся меня в ванную, Клайд умыл мне лицо и, подержав кисти рук в холодной воде, приложил холодный компресс на затылок.
Вызвав искусственную рвоту и заставив меня выпить как можно больше воды, он наконец отнес меня обратно в постель и, усевшись рядом, ласково поцеловал. Протянув руки, я обняла его за плечи.
Выждав еще несколько минут, Клайд вынул из кармана капсулу и дал ее мне, предупредив, что это лекарство может опять вызвать тошноту, однако поможет мне прийти в себя.
— И ни в коем случае больше, — посоветовал он, когда решил, что я в состоянии понять его, — не ешь и не пей ничего из того, что дают тебе эти люди. — Поцеловав меня, Клайд взял в руки Библию и, надорвав заднюю обложку, которая действительно оказалась склеенной, вытащил листок бумаги.
Листок оказался театральной программкой пьесы, поставленной в Ветшире несколько лет тому назад. Дядя Алекс финансировал постановку драмы «Непостоянный призрак», автором которой значился Алан Тоби Айнсворт.
— Алан Тоби Айнсворт, Вера, — возбужденно прошептал Клайд. — Он драматург. — Пробежав список действующих лиц и их исполнителей, он отыскал среди них Дуайна Бретча и Фарнсворта Ипсли, сыгравшего роль мальчика. Но что самое удивительное, там значилось имя Юстина Игера. Он явно являлся звездой постановки.
В тот момент я с трудом понимала, о чем именно он говорит, но впоследствии вспомнила предупреждение тети Циннии.
Программка содержала краткую биографическую справку, в которой подчеркивалась способность Игера играть самые разнообразные роли всех возрастов и отмечался его уникальный талант к перевоплощению.
Среди других фамилий Клайд отыскал также костюмершу Еву Фарнсворт.
— Ева Фарнсворт, — повторил он. — Е.Ф.
— Е.Ф.? — спросила я, начав немного соображать.
— Инициалы, вырезанные на скамейке павильона вместе с А.Б., — объяснил Клайд. — И я не удивлюсь, если Ева Фарнсворт приходится Фарнсворту Ипсли матерью. — Он соображал несравненно быстрее, чем я.
Внезапно раздался стук в дверь. Быстро положив Библию обратно на комод, он сунул программку в карман пиджака и подошел к двери.
— Доктор Уолтерс… — величавым тоном начала вошедшая Зенит.
— Мне кажется, что мы перешли на имена, — перебил ее Клайд.
— Хорошо, Клайд, нас беспокоит ваше пребывание в комнате Веры в столь неподходящий для этого час, — сказала она.
— Для визита врача к пациенту неподходящего времени не бывает, Зенит.
— Вряд ли Вера настолько больна, чтобы ее можно было назвать пациенткой, — возразила Зенит.
— Но об этом может судить только специалист, не так ли? — вежливо спросил он.
— Тем не менее я полагаю… то есть мы все полагаем, что будет лучше, если вы оставите нашу дорогую кузину в покое.
— Зенит, не надо… — начала я.
— Может быть, вы и правы, Зенит, — неожиданно согласился Клайд и подошел, чтобы обнять и поцеловать меня, затянув поцелуй, как будто выступал на сцене.
Не знаю, какими мотивами он при этом руководствовался, но результат меня вполне устраивал. Наконец, поцеловав напоследок мою ладонь, Клайд направился к двери, по дороге прощально махнув Зенит рукой.
Кузина проводила его глазами.
— Может быть, мне напомнить вам о репутации доктора Уолтерса? — спросила она, уверившись в том, что он ушел.
— Меня совершенно не интересует его репутация, Зенит, — ответила я, зевнув. — Я слишком устала, чтобы думать об этом.
— Конечно-конечно, дорогая. — Поправив одеяло, она потушила свет, но не уходила еще несколько минут. Я сделала вид, что сплю, но, прежде чем Зенит ушла, уснула на самом деле.
Глава девятнадцатая
Я твердо запомнила, как Клайд приходил ко мне в комнату, и довольно смутно, как Зенит попросила его удалиться. Иллюзия и действительность перемешались, Клайд и Зенит стали одними из действующих лиц моего сна.
Не помню точно детали, помню терзающий меня ужас. Все обитатели особняка, включая призраков, преследовали меня по всему Гнезду Ворона, и мои крики могли бы разбудить даже мертвеца. Сделав над собой неимоверное усилие, я проснулась, во всяком случае так мне показалось.
Глаза мои были широко открыты от страха. Почувствовав на своей щеке чье-то дыхание, я ухватилась за щеку и, перевернувшись на спину, увидела не более чем в нескольких сантиметрах от себя светящееся лицо Флоры Айдс. Вскрикнув от ужаса, я закрыла глаза обеими руками и принялась мотать головой из стороны в сторону, чтобы прогнать наваждение.