Нарцисса, бледная и изможденная, принимала следователей, полулежа на кушетке в гостиной. Люциус и Драко безмолвными изваяниями замерли с двух сторон от ее изголовья — в разговор не вмешивались, но всем видом демонстрировали, что тревожить леди Малфой сверх необходимого никому не позволят. Сама леди хоть и чувствовала себя явно весьма скверно, на вопросы авроров отвечала без возражений и максимально подробно.
— Я просто сорвалась, к сожалению, — тихо объясняла она, опустив веки, словно стыдясь этого признания. — Мы все были в большом напряжении из-за этой гадкой травли, которую устроили моему сыну. Понимаете, я ведь действительно знаю, каким омерзительным и опасным человеком может быть Кандид Лестрейндж. И когда в очередной раз стало понятно, что ждать избавления в ближайшее время не приходится, я просто сорвалась…
— Вы воспользовались некими артефактами, принадлежавшими семье Блэк? — Лонгюссона не сбила с толку ни молчаливая стража у изголовья, ни болезненный вид подследственной. — Однако аврор Поттер упоминал, что по условиям брачного договора вам не могло принадлежать ничего из их наследства.
— Одним артефактом, кольцом, управляющим инфери. Оно осталось от Беллатрикс, — в голосе Нарциссы проскользнула горечь. — Я никогда не интересовалась подобным, но знала, как им воспользоваться. А моя сестра любила опасные вещи…
— Оно не было конфисковано после войны?
— Нет. Боюсь, ваши коллеги, проводившие обыск в Малфой-мэноре, недостаточно разбирались в подобных вещах. Это кольцо не выглядело опасным и не фонило силой, поскольку использует силу самого волшебника. Как видите, это далось мне тяжело.
— Где кольцо сейчас?
— Я не справилась с ним в самом конце… — Нарцисса подняла руку и показала след на безымянном пальце — молодую кожу на месте недавно заживленного ожога. — Этого кольца больше нет. Могу поклясться, если желаете.
— Вы с самого начала готовились к агрессивным действиям?
— Я надеялась на разговор, но, честно говоря, не ожидала со стороны Кандида Лестрейнджа… ничего хорошего.
— Вы настолько не доверяли Аврорату, что решились рискнуть собственной безопасностью, леди Малфой?
— Я сорвалась, — печально повторила Нарцисса. — У нападений Лестрейнджа был оттенок личной мести. Я не могла делать вид, что меня это не касается, когда он отыгрывался на моем сыне. Я должна была остановить его. Так или иначе.
— У Лестрейнджа была личная неприязнь к вам или к мистеру Драко Малфою?
— Да. Это глупая история. Кандид, видите ли, считал девиц Блэк идеальной партией для своих сыновей. Белла и Рудольфус благополучно заключили брак, но Андромеда была изгнана, а я… — Нарцисса тепло взглянула на мужа. — Рабастан, как вы знаете, остался холостяком. А потом у меня родился сын, а брак Беллы и Руди так и оставался бездетным. Все это Кандид считал чем-то вроде личного оскорбления. Мистер Поттер свидетель, что… — она поморщилась с отвращением и просительно взглянула на Гарри.
— Лестрейндж наговорил гадостей, — подтвердил тот. — Очень похоже, что его действительно волновало именно семейное положение леди Малфой.
— Когда Волдеморт жил в нашем поместье, особенно когда мы уже впали в немилость, Кандид не упускал случая выразить свою неприязнь, — горько сказала Нарцисса и снова прикрыла глаза, кажется, борясь с накатившими эмоциями. Впрочем, через несколько секунд она подняла взгляд, выражающий непреклонную решимость. — Да, с моей стороны это тоже было личной местью, господин Лонгюссон. В этом я не раскаиваюсь и не сожалею.
Дальнейшая беседа протекала в том же ключе. Под конец проняло даже главу Отдела расследований. Хрупкая измученная женщина на подушках не вызывала ничего кроме сочувствия и уважения к ее тихой непреклонности. Никаких обвинений леди Малфой предъявлено не было. Лонгюссон только выразил сожаление, что теперь, вероятно, след остальных подельников Лестрейнджа будет надолго потерян.
— Извините. Я поддалась эмоциям и не подумала об этом. Мне не следовало вмешиваться в работу авроров, — кротко сказала Нарцисса, и оные авроры поспешили откланяться, пока не пришлось извиняться в ответ за собственную нерасторопность.
Остаток рабочего дня, наполненного попытками отследить хоть какую-нибудь активность в ответ на ночные события и таким образом встать на след недобитых соратников Лестрейнджа, Гарри напряженно размышлял об истинном происхождении «артефакта, оставшегося от Беллы». Как-то очень удачно эта история накладывалась на рассказ Люциуса о «проклятом кладе», который изначально прятала как раз Нарцисса. Гарри был твердо намерен хорошенько расспросить старшего Малфоя сразу по возвращении в мэнор, но выяснилось, что тот снова в алтарном зале — продолжает восстановление отношений Нарциссы с Родом Малфой. Так что пришлось аккуратно расспрашивать Драко, который при упоминание «артефакта Беллатрикс» издевательски расхохотался.
— Мать тебя прикрыла, чучело! А что, думаешь, стоило сказать, что это национальный герой подарил нам полный сундук темномагического барахла?
— А? — толково прокомментировал Гарри.
— Кто мне предложил забрать все блэковское добро из дома на площади Гриммо? Причем предложил конкретно мне, так что мать тогда не нарушила клятвы насчет наследства Блэков, исключительно помогла мне аккуратно собрать все полезное!
Драко от души веселился, а Гарри закрыл глаза и откинулся в кресле. Вот уж действительно! Люциусу он клад оставлять не хотел, а отдавать Малфоям неизвестно что, вообще не глядя… Он настроился было хорошенько предаться самобичеванию за прошлое разгильдяйство, но сидеть с закрытыми глазами оказалось очень уютно, и в какой-то момент он почувствовал, что его подхватили мобиликорпусом и устраивают в постели. Открыть глаза Гарри так и не смог.
Следующий день снова был полон беготни по самым мельчайшим подозрениям на темную магию или попытку незаконной международной аппарации: позволить сейчас Бёрку и другим просто уйти — значило бы отложить проблему в будущее. По Аврорату уже и так пошел гулять слух, будто Кингсли довольно резко высказался в том ключе, что одна чистокровная дамочка оказалась эффективнее сотни специально обученных мракоборцев, и, видимо, авроры надеются, что она же доделает за них и остальную работу. В общем-то, министра можно было понять: охота на Малфоев была темой шумной, и совсем замять в прессе ее внезапное окончание было бы сложно. А изложить истинное положение вещей — политически неблагоразумно. В результате под вечер Гарри был вызван к Шеклболту, где еще раз пересказал всю историю ночных похождений для министра и присутствовавшего там же Фалька, а потом был ласково, но настойчиво отправлен в Малфой-мэнор согласовывать с Нарциссой пресс-релиз нужного формата. В мэнор Гарри послушно отправился и для начала обрисовал ситуацию Драко. Тот довольно потер руки, быстренько проконсультировался с отцом и засел скрипеть пером, только что не пыхтя от усердия. Плоды его эпистолярного творчества Гарри прочитал с нарастающим негодованием, но в ответ на его вяканье Драко только постучал ему пальцем по лбу и почти пинком отправил сдавать написанное министру.
Министра все устроило, и на следующее утро Пророк поведал британскому обществу об очередном подвиге национального героя. Как уже было известно читателям, семейство Малфой подвергалось преследованиям со стороны реваншистов. Из-за переживаний по этому поводу леди Малфой совсем потеряла голову, поддалась психологическому давлению со стороны недоброжелателей мужа и согласилась на встречу с ними за пределами поместья. К счастью, гостящий (возможно, по заданию Аврората, но мы не беремся утверждать доподлинно) в поместье Малфоев аврор Поттер проявил свойственную любому аврору бдительность, заметив смятенное состояние хозяйки, сумел вовремя отследить ее перемещение и вмешаться, чем несомненно спас бедняжке жизнь. В схватке был уничтожен Пожиратель Смерти Кандид Лестрейндж, чей след прослеживался еще в деле о подкупе заместителя коменданта Азкабана, а так же ликвидировано более десяти его сообщников.