— Ага, обрадовался?.. Неудивительно! Даниель… Он у нас знаешь какой!.. Да, друг, сегодня ты увидишь Даниеля! Деньги есть? Нет? Вот тебе сто франков… Я не успел их разменять. А теперь беги — в два часа отойдет поезд!
Было уже без двадцати два. Мишель едва успел предупредить мать и добежать до вокзала. Очутившись в поезде, он вздохнул с облегчением и весь отдался ощущению счастья. Он увидит Даниеля, тот будет его расспрашивать, и Мишель станет отвечать! Но как долго ждать встречи с Даниелем! И когда, наконец, стемнеет! Мишелю казалось, что и поезд тащится, как черепаха, и минуты тянутся нестерпимо медленно. Стоя в углу вагона, он глядел, как пролетают мимо дома и улицы, — глядел, не замечая, ничего не видя.
Он сунул руку в карман и вдруг ощутил в нем что-то мягкое. «Медвежонок! Медвежонок Фанфана!» — удивился он. Перед обедом Мишель повздорил с мальчиком: Фанфан стащил у него ластик и в отместку Мишель отнял у него мишку и спрятал в карман. И вот в спешке он увез медвежонка с собой! Как это глупо: он, посланец Даниеля, носит с собой детскую игрушку! Ему захотелось вышвырнуть ее в окно, но он подумал, что Фанфан будет горевать, и сердито сунул медвежонка в карман, под носовой платок.
Поезд подходил к станции Сен-Реми.
Мишель спрыгнул на перрон, быстро вышел из вокзала и стал искать зеленую лавку. Скоро он ее увидел — в самом конце узкой и длинной улочки. Он шел, напевая. Было холодно, то и дело налетал резкий ветер, приносивший запах полей. Мишель вспомнил бабушкин сад и лес, обступавший участок. Летом он обязательно выстроит себе в лесу хижину! Но на этот раз он ни за что не позволит Норетте залезать на крышу… А впрочем, что сейчас об этом думать? Мишель вошел в лавку.
У кассы сидела седая остроносенькая старушка в огромных роговых очках. Увидев Мишеля, она сняла очки и приветливо спросила, что ему нужно. Когда мальчик произнес обычный пароль, старушка нахмурилась.
— Хорошо, — сказала она, боязливо оглядываясь в сторону витрины, — хорошо, я сейчас…
Она выскользнула в низенькую боковую дверь и сразу же вернулась, держа в руках сложенный вчетверо листок папиросной бумаги.
— Бумажка совсем маленькая, — прошептала она, — но я нарочно ее так свернула, из осторожности. Мне кажется, что за мной следят. Предупреди Мартена — хорошо?.. Ну, и куда же ты денешь план?
— Гм, — сказал Мишель, — не знаю даже… Бумажка такая маленькая, что я боюсь ее потерять. Может, в кошелек положить?
— Вот-вот… Чтобы немцы сразу же на нее наткнулись? При обыске всегда первым делом отбирают кошелек! Помни: если тебя схватят, мне тоже не поздоровится, а я этого совсем не хочу! И без того я вся дрожу: вокруг все время слоняются немцы. Ну так как?
— Придумал! — воскликнул Мишель.
Юркнув за кассу, чтобы его не могли увидеть снаружи, он вынул из кармана медвежонка. Повертел его в руках.
— Есть у вас ножницы? — спросил он.
Кончиком ножниц Мишель расширил дырочку в том месте, где у медвежонка прежде был глаз. Затем он вытащил клочок шерсти, засунул внутрь бумажку и снова заткнул отверстие, примяв шерсть пальцем.
— Молодец! — одобрила старушка. — Только не потеряй своего мишку, хорошенько спрячь его в карман… А ты, должно быть, славный мальчик, — продолжала она со вздохом. — Зачем на тебя взвалили такую опасную работу? Погоди, дружок, у меня тут есть кое-что для тебя.
Она порылась в каких-то коробках, потом в ящике и протянула Мишелю синий карандаш.
— Спасибо! — радостно воскликнул мальчик. — Вот спасибо! Я буду раскрашивать им реки на школьных картах!
Он был так доволен своим карандашом, что, возвращаясь на станцию, заплутал и неожиданно очутился на грязной улочке, вымощенной неровными каменными плитами. Досадуя на самого себя, Мишель тут же повернул назад, и у него екнуло сердце: в конце улочки, преградив ему путь, стоял немец в зеленом мундире. «Если я побегу, — сообразил Мишель, — подумает, что я испугался. Вперед! Может, он уберется?» Но немец не тронулся с места и, когда Мишель поравнялся с ним, положил руку на его плечо. Мальчик вздрогнул.
— Куда… идти? — коверкая слова, спросил немец.
— Я возвращаюсь в Париж, — ответил Мишель, — мне надо к вокзалу.
— Откуда ты… ехать? Зачем ходить к мадам Девинь?
Мишель прикусил язык. Значит, немец все время шел за ним. А раз так, лавочница была права: за ней следили.
— Я покупал… — брякнул он наугад, — я покупал…
Он поспешно достал из кармана карандаш.
— Я покупал… карандаш!
Немец беззвучно рассмеялся, но ничего не ответил. Только взял Мишеля за руку.
— Пойдем, — сказал он, все так же смеясь, — пойдем mit mir… со мной!