— Я сбегаю! — закричал Мишель.
— Нет, я! — завопил Менар.
— Ну, разберитесь сами, живо!
Толкаясь и обгоняя друг друга, ребята пустились бегом.
— Ну вот, — сказал Мишель, — наконец-то от нас хоть какая-то польза.
— Да ты что! А булыжники кто таскал? — возмутился Менар.
Улица Канетт оказалась совсем рядом. Когда ребята на нее свернули, навстречу им попались санитары. Они несли носилки, на которых лежала женщина, накрытая простыней. Из-под простыни торчали маленькие ножки в туфельках на высоком каблучке. Мишель на этот раз не дрогнул: он уже начал привыкать к подобным картинам, но Менар побледнел.
— Смотри, — сказал он, — раненого несут. Видишь?
— Это не раненый, — ответил Мишель, — а мертвец. Видишь, голову накрыли? Кстати, это женщина, взгляни на ее туфли…
Он вдруг резко обернулся. Машина с бойцами Внутренних сил, изрешеченная пулями, подъехала к бакалейной лавке; за ней тянулся длинный мокрый след. Один из бойцов соскочил с крыши на землю.
— Бензин течет! — завопил он. — Бак пробит! Спасайте бензин!
Послышался шум шагов, крики; из лавки выбежали женщины с кастрюлями и мисками, которые они торопливо подставили под бензиновый бак. Из заднего окна машины высунулась взлохмаченная голова.
— У нас тут раненый! Помогите вынести!
Две женщины, бросив свои кастрюли, устремились к машине; какая-то девочка побежала на медицинский пункт и тут же вернулась с санитарами. Раненого вынесли и осторожно уложили на носилки. Он был бледен как полотно; на рубашке, под левым плечом, расплылось кровавое пятно. Мишель подошел к нему и обмер: это был Ален. Плохо соображая, что он делает, Мишель начал трясти окровавленную руку своего друга.
— Ален… Ален… То есть, простите, мосье Этьен!.. — забормотал он, смешивая оба имени и запинаясь от волнения.
— Ты что, спятил? — прикрикнула на Мишеля одна из женщин, оттаскивая его назад.
— Но я же его знаю! — закричал Мишель. — Это же мой друг!
Ален с усилием приподнял голову.
— А, Мишель! — прошептал он. — Да ничего же не случилось, правда ничего страшного. Зачем шумишь?
Санитары подняли носилки; Мишель заколебался. Как же ему теперь быть — остаться с Аленом или бежать к Мерло за револьвером? Менар пришел ему на помощь.
— Оставайся с ним, — сказал он, — а я сбегаю к Мерло и там, на баррикаде, все объясню.
Мишель побрел за санитарами. Он все еще не мог опомниться. «А Даниель? — заволновался он. — Может, Ален скажет мне, где теперь Даниель…»
Над одним из подъездов развевался белый флаг Красного Креста: здесь был оборудован медицинский пункт. Санитары нырнули в коридор, а оттуда — в небольшую комнату, где стоял слабый больничный запах. На металлических подставках поблескивали какие-то пузырьки; молодой человек в белом халате вполголоса разговаривал со старой женщиной в очках, которая сшивала бинты. Он молча подошел к носилкам и, подняв рубашку раненого, начал ощупывать его плечи и грудь, то и дело справляясь:
— Больно?
Ален устало качал головой, потом вдруг вздрогнул и невольно застонал.
— Хорошо, — сказал врач, — вам повезло: чуть бы ниже — и крышка… Займитесь раненым, — сказал он полной женщине, только что вошедшей в комнату, — а потом отправьте его в больницу. Вызовите по телефону санитарный транспорт!
— В больницу? — переспросил Ален, силясь приподняться. — Нет, нет, не надо! Я хочу воевать!
Но врач уже вышел из комнаты. Ален со вздохом откинулся на носилки. Сестра стала разыскивать какой-то пузырек.
— А мальчишка зачем тут? — спросила она, заметив Мишеля. — А ну, живо убирайся отсюда!
— Нет, нет, — запротестовал Ален, — не гоните его… Останься, друг… Обожди…
Мишель отошел к окошку, а сестра тем временем ловко промыла рану и наложила временную повязку. Когда она кончила свою работу, Ален зна́ком подозвал Мишеля: ему не терпелось выговориться.
— Понимаешь, — сказал он, — как мне не везет! Я был на баррикаде у Порт д’Итали, и мы решили быстренько съездить на машине — установить связь с командным пунктом на Монетной площади… А на площади Сен-Мишель нас обстреляли немцы… Какая досада: теперь я вот выбыл из игры!
— Но ведь доктор сказал, что вам повезло! — горячо возразил Мишель.
— Повезло… Тоже мне!.. Ему бы самому так… Я теперь ничего не могу, а другие тем временем…
— А что с Даниелем? — не в силах дольше терпеть, спросил Мишель. — Вы устроили ему побег?
Ален внезапно закрыл глаза. Когда он снова поднял веки, взгляд его был суров и тверд.