Соседи закивали снова.
– Я тоже хочу вас кое о чем попросить, ребята, – Глафира Григорьевна встала с места и обвела собравшихся серьезным взглядом. – Если почувствуете, что с вами что-то происходит, не молчите и перемены не скрывайте. Говорите о них мне или кому-нибудь другому из нашего сообщества. Речь идет о безопасности всего дома, а в нем, как вы знаете, проживает более ста человек. Мы должны вовремя отреагировать на любую опасную ситуацию. Вы согласны со мной, соседи?
Домой все возвращались в задумчивом молчании.
– Мне кажется, баба Глаша сгущает краски, – заметила в какой-то момент шагавшая рядом со мной Арина. – Все наши колдуны, – люди работающие, и дома почти не бывают. Леший с лесавкой в чаще даже на ночь остаются, а мы с сестрами сидим в озерах, и в квартиру возвращаемся только чтобы поесть и поспать.
– Ничего, девоньки, – улыбнулся Аристарх Семенович. – Май уж подходит к концу. Даст Бог, не помрем, дотянем до Ивана Купалы.
У подъезда соседи разделились. Кто-то пошел домой, кто-то отправился на прогулку. Мы с Белецким отправились в магазин – я неожиданно вспомнила, что дома не осталось ни хлеба, ни молока.
Возвращаясь обратно, я отчего-то подняла голову и посмотрела на верхние этажи.
– Петя, – задумчиво сказала жениху, – ты знаешь, кто живет в квартире на одиннадцатом этаже, где на кухонном окне висит полосатая штора?
– Конкретно сейчас там никто не живет, – ответил тот. – Это квартира Евгения Рейта. А что?
– Мне показалось, будто в ее окне что-то сверкнуло.
Белецкий поднял голову и несколько секунд смотрел в указанном мной направлении.
– Это зеркало, – сказал он, наконец. – Большое и круглое. Стоит на подоконнике, повернутое к окну. Наверное, от него отразился луч солнца.
– Наверное, – задумчиво пробормотала я. – Наверное…
Платье
Третьего июня мы с Петей подали заявление в ЗАГС. Пока такси везло нас к дворцу бракосочетаний, я успела семь раз покрыться испариной. Не верилось, что все это происходит со мной. В голове противным червячком шевелилось опасение, будто вот-вот случится какая-нибудь неприятность, помешающая оформить наши отношения, и раздражение на саму себя, захотевшую явиться в ЗАГС лично, вместо того, чтобы подать документы через Интернет.
Белецкий, наоборот, находился в отличном расположении духа. Заметив мое беспокойство, он то и дело шептал мне на ушко какие-то забавные пустяки, а еще держал меня за руку – до тех пор, пока серьезная тетенька в строгом костюме не усадила нас заполнять заявление.
В итоге все прошло без сучка, без задоринки. Бумаги были поданы, госпошлина оплачена, а датой нашей свадьбы объявлено третье августа. Потом мы обедали в кафе, обсуждали детали предстоящего праздника, целовались у всех на виду и непрестанно улыбались.
Тем же вечером мы разослали приглашения гостям – родственникам, друзьям и соседям.
Моя мать приезжать на свадьбу ожидаемо отказалась. При этом на следующее утро мне пришло смс о зачислении на мой счет хорошей денежной суммы, которую она отправила в качестве подарка.
Отец Белецкого присутствовать на бракосочетании тоже не захотел, ограничившись коротким «Нет» на вежливый вопрос, вносить ли его в список приглашенных. Из друзей и коллег на торжество согласились прийти лишь моя школьная подруга и двое терапевтов с Петиной работы. Зато соседи приняли приглашения с радостью и пообещали явиться в полном составе.
В конечном итоге было решено запланировать угощение на двадцать шесть человек: помимо нас самих на свадьбу должны были прийти мои отец с мачехой, Петин дедушка и младшая сестра с мужем; трое друзей, являвшихся обычными людьми, и шестнадцать чародеев, включая юных оборотней Сорокиных.
В ближайший выходной мы с Катей, моей мачехой, прошлись по магазинам и купили мне свадебный наряд. Я не собиралась удивлять гостей роскошью или по-особенному оригинальничать, поэтому выбрала простое белое платье – приталенное, с легким кружевом и чуть расклешённой длинной юбкой. К нему прилагались белые лодочки на невысоком устойчивом каблуке, жемчужные серьги-капельки и тонкая нитка жемчужных бус, очень выгодно смотревшихся среди кружева. От предложения Кати купить еще и фату, я отказалась. В самом деле, какая может быть фата, если мы с Петей почти год спим в одной постели? К тому же, на моих коротких волосах этот кусок тюля наверняка смотрелся бы нелепо.