— Вы что, спросить меня о чем-нибудь хотите?
Я закивал головой. Кивнул и Женька. Но в то же время мы не спускали друг с друга глаз.
— Эге! — проговорил Чугай. — Что это вы? Как будто съесть друг друга хотите глазами!
— Они раньше самые лучшие друзья были, — выскочил неизвестно откуда Мишка Маслов. — А потом поругались. И мириться не хотят!
— Так вы в ссоре? — протянул Павел Максимович, и я почувствовал, как его большая ладонь крепко — не вырваться — стиснула мне плечо. — Ну вот что, пока не помиритесь, я и разговаривать с вами не стану.
Наверно, и Женьку тоже Чугай держал не отпуская. Он было дернулся в сторону, но вырваться не смог.
— Ну-ка, ну-ка, смелей, — приговаривал Павел Максимович, подталкивая нас все ближе и ближе друг к другу.
Наконец мы столкнулись — лицо к лицу. Чугай взял сначала мою руку, потом Женькину и соединил их.
Несколько минут мы сопели, упершись лбами и стараясь выдернуть руки из сильных, твердых как железо ладоней чапаевца. Время от времени то я, то Женька посматривали друг на друга исподлобья. Потом мне показалось, будто Женька чуть сильнее сжал мои пальцы, и я ему ответил. Он поднял голову. Мы посмотрели друг другу в глаза, и в глазах у Женьки я не увидел вражды. Они глядели примирительно и смущенно.
Так стояли мы молча, не замечая, что Чугай больше не держит нас, а мы сами крепко сжимаем друг другу руки. Женька слегка улыбнулся, заулыбался и я.
— Вот так, — сказал Павел Максимович. — Ну, а теперь спрашивайте.
К нам подбежал запыхавшийся Веселовский.
— Женька! Вострецов! Тебе выступать!..
Женька растерянно поглядел на меня, на Павла Максимовича, на Костю, который тянул его за рукав.
— Вот что! — решил Чугай. — После концерта подойдете ко мне, тогда и поговорим.
— А вы разве останетесь? — загалдели вокруг ребята. — Вы смотреть будете?
— Конечно, останусь и посмотрю ваш концерт.
— Ура! Остается! Садись, ребята!..
— К нам, к нам садитесь! — тащили Павла Максимовича к себе девчонки из шестого «Б».
— Нет, к нам! У нас место специально приготовили! — ухватив гостя за рукав, спорили с ними мальчишки-пятиклассники.
— Вот беда, разорваться не могу! — засмеялся Чугай.
Девчонки все-таки пересилили. Они потащили Павла Максимовича к окошку, где было оставлено для него местечко. А мы с Женькой и Костей помчались на сцену.
Глава девятнадцатая
Объявлять номера нам все-таки пришлось вдвоем с Лешкой. Он был очень доволен. А я каждый раз, выходя на сцену, с беспокойством посматривал в зал: не ушел ли Павел Максимович. Нет, девчонки из шестого «Б», кажется, держали его крепко.
Боясь, как бы у меня снова не сорвался голос, я теперь не орал; а объявлял нормально, не слишком громко. Но получалось как будто неплохо. Только, когда наступила Женькина очередь, голос у меня немного дрогнул. Правду сказать, я еще не был уверен, что мы с Женькой помирились по-настоящему.
— Стихотворение «Армия наша сильна». Прочитает Женя Вострецов!
Женька вышел на сцену и даже не взглянул на меня. Я почувствовал, как сердце у меня застучало тревожно. Ну конечно, Женька только для вида пожал мне руку. Да, может, и не сам пожал. Просто Павел Максимович нарочно покрепче сдавил наши ладони, а я решил, что это Женька сам, по своей охоте…
С горечью размышлял я об этом, уставясь в пол, пока Женька читал стихотворение. И так глубоко задумался, что не заметил, как он кончил. Но вдруг я увидел его прямо перед собой и даже отшатнулся от неожиданности. Но Женька был очень взбудоражен и не обратил на это внимание.
— Ну что? — спросил он прерывисто, словно запыхался от быстрого бега. — Ничего вышло?
Женька спрашивал, понравилось мне или нет, как он читал стихи!
Значит, мы и правда помирились, на самом деле! И хотя я не слыхал ни словечка из стихотворения «Армия наша сильна», но заговорил быстро-быстро, волнуясь и чувствуя, что краснею:
— Здорово, Женька! Еще как! Будто настоящий артист!.. Заслушаться можно!..
— Ну, вот еще… артист… — смущенно проговорил он, а потом не сильно, в шутку, стукнул меня кулаком в живот и сказал, как говорил всегда, грубовато и чуть насмешливо: — Эх ты, Серега…
И опять застучало у меня сердце. Но теперь не тревожно, а радостно, весело и счастливо. И от этой громадной радости стал я бормотать какие-то слова про нашу ссору, про драку с Васькиными ребятами, про то, что я убежал тогда не нарочно, а нечаянно. Но Женька махнул рукой и перебил меня: