Зойка вышла на крыльцо. Порхали снежинки, погода портилась. По дороге мимо избы шли грузовики с красными флажками. Шли на дистанции, по правилам безопасности: в кузовах, припорошенные снежком, лежали тугие бумажные мешки с взрывчаткой. Наверное, на трассе готовили взрыв.
Внезапно в ворота влетел «козел» с фанерным кузовом, взвизгнул у крыльца тормозами. Из фанерной избушки выскочил чернявый парень с синей папкой в руках и исчез в избе, успев заметить Зойку озорным глазом:
— Привет пополнению!
Тотчас вышли Козлов, Махоркин и Тихонов с синей папкой.
— Смотри, вся документация у тебя, — сказал Козлов.
— А куда я денусь! — сердито ответил Тихонов. — Не съест меня Байдаченко.
— Как только решат, сразу радируй. А пока будем готовить взрыв. Сам понимаешь — график.
Они все вместе пошли к самолету, и, помогая Зойке подняться в кабину, Козлов галантно сказал:
— Тихонов, с такой соседкой тебе скучно не будет. Ну, ни пуха тебе ни пера.
— Иди к черту!
Долговязый Тихонов едва втиснулся в кресло рядом с Зойкой, и ей пришлось переставить дорожную сумку в багажник.
И они еще выруливали на старт, а Тихонов уже развязал тесемки синей папки с золотыми буквами «К докладу» и уткнулся в свои чертежи.
Только взлетели, как навстречу метнулся снежный заряд и все закрутилось. Самолетик качнулся, будто бодливый бычок перед дракой.
Над сизыми сопками висело сумрачное, тяжелое небо. Летели низко над трассой и сразу обогнали автоколонну с взрывчаткой. Машины с красными флажками шли по дороге редкой цепочкой.
Потом под крылом проплыли острые, клыкастые скалы. На отвесных кручах боязливо толпились сосенки. Этого каменного зверя трассе не обойти. Его тело нашпигуют серовато-желтым порошком, похожим на сухую горчицу, и в назначенную минуту над тайгой завоют сирены: «Взрыв!» А месяц спустя между базальтовыми откосами лягут новенькие рельсы.
Тихонов взглянул вниз и спросил, нельзя ли сделать круг над скалами. Махоркин показал на часы.
— Ведь из-за вас задержались! — прокричала Зойка. — Давно были бы в Ключевом.
— Мне бы еще раз посмотреть на эти проклятые скалы! Через трое суток их взорвут. А это как раз нежелательно!
Махоркин даже не обернулся. Сердясь, Тихонов сказал Зойке, что потеряли бы только одну минуту, а ему это необходимо — он везет новый вариант участка трассы, по которому взрывать эти скалы необязательно. Проект выгоден и давно послан в главк, но там что-то тянут. Вот за этим и прилетал к ним Байдаченко — на месте знакомиться с вариантом. Полдня лазил по скалам, разобраться во всем не успел и улетел в Ключевой — там на три часа назначен партактив. Велел Тихонову собрать всю документацию и к шести быть в Ключевом. После актива будут проверять расчеты. Если утвердят, дадут в Заслоны радиограмму: «Взрыв отменить».
Но пока на трассе готовят взрыв: график есть график, стройку не остановишь.
— И если дело затянется, — крикнул Зойке инженер, — тогда сам господь бог не поможет — взорвут!
Самолетик вдруг сорвался в воздушную яму, и Зойка прикусила губу. Да, это тебе не реактивный лайнер, здесь ни поваров в белых колпаках, ни бортпроводниц с черным кофе, разве только бумажный пакетик для аварийной надобности.
За плексигласовым окошечком вихрилась снежная пыль. Темные тучи прижимали «як» к лесистым макушкам сопок.
От болтанки Зойку мутило, она достала из сумки апельсин, прокусила толстую кожу в пупырышках, пососала кисловатый сок.
Тихонов нагнулся к ней:
— Потерпите, скоро прилетим. Вы вчера из Москвы? Как она там?
— Ничего, стоит…
Самолет нырнул в моросящее облачко. По крыльям хлестали серые клочья. Фонарь сразу стало затягивать шероховатой изморозью, и пилот включил антиобледенитель.
Вцепившись в сиденье, Зойка ждала, когда они выскочат из сумрачной тучи и над ними снова будет сиять весеннее солнце.
Но в кабине становилось все темнее. Машина ползла вверх, мотор стучал в облаке глухо, как в вате.
— Как бы нам не опоздать! — крикнул Тихонов. — Байдаченко этого не любит.
Так и не пробив верхний слой облачности, самолет пошел вниз. Свистел ветер. Потом в разрыве туч мелькнул темный клочок земли. Сквозь пелену снега Зойка увидела высокие сопки. Самолет мотало над верхушками лиственниц. Летели лесистой седловиной между сопок. Сворачивать было некуда.
— Вам холодно? — крикнул Тихонов.
— Ноги замерзли, — сказала она.
— Скоро чайком обогреемся.
Но она видела, что он тоже тревожится. Конечно, трудно пилоту в такой метели, хотя и горит у него на щитке глазок радиокомпаса. «Як» снова окунулся в свистящую белую мглу, и его так тряхнуло, что Зойка схватилась за бумажный пакет. От второго толчка она свалилась на колени соседа, на его синюю папку с золотыми буквами «К докладу».