Отпираться или пытаться что-то оправдать Шарль не стал. С присущим дворянину благородством он заявил как Аделине, так и спустившемуся к ним Раулю:
– То, в каком виде застала нас виконтесса – это лишь неудачное стечение обстоятельств. У меня в мыслях не было её обманывать. Именно теперь мы с Бланшефлор объяснились в чувствах друг к другу, и именно после этого разговора я собирался незамедлительно сообщить вам о расторжении нашей помолвки с виконтессой де Шаньи. Делать что-либо за её спиной у меня не было намерения.
Хрупкая, прекрасная Бланшефлор чуть не плакала, глядя на горюющую и разгневанную сестру. Добрая по природе своей девочка вовсе не желала ей такой боли, не хотела отнимать у неё счастье, но совладать со своими внезапно вспыхнувшими чувствами к молодому виконту не смогла.
В итоге, дело кончилось ничем – а чем ещё оно могло кончиться? Помолвка была расторгнута, и, хотя о свадьбе Шарля с Бланшефлор речи пока не шло, все понимали, что это лишь формальность, чтобы высший свет не осуждал торопливость жениха, променявшего одну невесту на другую.
Аделина же после всех этих событий окончательно слегла. Она неё с кем не говорила о своей печали, и лишь ей одной было ведомо, что творилось у неё и в голове, и в душе, но ничего хорошего не творилось, это было ясно. Девушка почти перестала есть и спать, из-за чего еду пришлось вливать в неё чуть ли не силой, а так же давать ей снотворное, чтобы измученный организм хоть немного отдыхал.
Спустя две недели после всех этих событий утреннюю тишину в доме де Шаньи нарушил крик хозяйки дома – несчастная Кристина обнаружила свою дочь мертвой. Следом к комнате Аделины сбежались все, кто был в доме, вызвали и врачей… а что те могли сказать – девушка болела, и болела серьезно…
Правду знали лишь старшие Хоупы. Бен, оставшийся в комнате после того, как бледный, как смерть, Рауль увёл оттуда рыдающую супругу, случайно заметил блеснувший под кроватью флакончик из-под снотворных таблеток. Благо, совсем рядом с ним были только жена и родители, которые, переглянувшись и быстро все осознав, молча пришли к соглашению – о таком никто не должен знать. Никому из них не хотелось обрекать покойницу и её родителей на ещё большие мучения осуждением общества и невозможностью нормальных похорон и отпевания.
Так злосчастный флакон и остался тайной для четверых Хоупов. Ни граф Рауль, ни его супруга Кристина, и без того скончавшаяся от болезни, вызванной тоской по дочери, три месяца спустя, ничего об этом так и не узнали.
Комментарий к Часть 36. Аделина
Примечание: «Флуар и Бланшефлор» — анонимный французский идиллический роман, написанный примерно в 1170 году, и повествующий о приключениях двух влюблённых, имена которых упомянуты в названии.
Ещё примечание: я не садистка, чтобы просто так создавать персонажа и тут же его убивать. Так было нужно)
========== Часть 37. Рок жизни человеческой ==========
Комментарий к Часть 37. Рок жизни человеческой
Категорически рекомендуется к просмотру и прослушиванию (настолько, что я даже перед частью эту рекомендацию решила разместить) — и песня классная, и исполнитель подходящий, и для настроения самое то.
Jamie Campbell Bower - Paralysed. https://youtu.be/Dq_bP6H_InI
Война!
Страшное, чёрное слово, заполонившее всю Европу, и властвующее в ней вот уже почти два года.
Крики, слёзы, скорбь. Первые бомбы.
Бомбардировки Лондона начались еще в прошлом году. Теперь же их общее число стремительно приближалось к десяти.
Война шла и шла, разрушающей дланью проводя по земле, по которой идёт, и все никак не думала кончаться. Союзники Великобритании вздрагивали, хотя и не сдавались. Российская империя рушилась под собственным весом – там вовсю готовилась очередная революция. Невеселые вести присылались и из Франции, где вместе с другими воевала семья де Шаньи.
Джастин Кливленд, уже пожилой, но все ещё сильный и статный мужчина, тайно приехал в Плимут, к тестю, и привёз ему небольшой металлический футляр.
– Это нужно тайно отвезти в Париж, – произнёс он полушепотом.
– А что «это»? – коротко поинтересовался старик Энтони.
Джастин наградил его красноречивым взглядом.
– Понял, – подобрался Хоуп, – не про мою честь знание.
Джастин скривил губы, явно думая о чем-то своём и весьма неприятном.
– В нашей Англии тоже назревают перемены, – наконец произнёс он, – Ллойд Джордж готовит переворот.
Энтони коротко ахнул. Под началом Дэвида Ллойд Джорджа, премьер-министра, лично служил сам Джастин, а вместе с ним и его сыновья, Бартелеми и Филипп, сейчас бывшие на войне. Само собой разумеется, при подобных обстоятельствах сдавать переворот Джастин бы не стал. Он был на их стороне.
Старик тряхнул головой. Ему никогда не было особого дела до политики, да и разбирался он в ней не лучшим образом.
– Это, – Джастин кивнул на футляр, – отдал мне он, лично. Этот документ очень важен для определения дальнейшего хода войны. Большего Вам знать не нужно, мистер Хоуп.
– Кому доставить его, в Париже?
Джастин шепотом назвал имя, которое многого Энтони не сказало, лишь подчеркнуло важность его миссии.
– Торопитесь. Чем быстрее Вы отплывете, тем лучше. Сделайте вид, что везёте провизию или что-то подобное. Пусть никто не знает. «Джоанна» даже не военный корабль, Вас вряд ли заподозрят.
Энтони кивнул и немедленно отправился собирать команду, которая сейчас недолго отдыхала после очередного плавания. Старик Том, давно уже служивший помощником капитана, со всей возможной скоростью отправился помогать завершению подготовки к путешествию. Они отплыли в рекордно короткие сроки – вся команда, с неожиданным добавлением, организовавшемся в четыре коротких слова.
– Я поеду с тобой, – спокойно заявила Джоанна и не приняла никаких возражений.
И они отплыли.
Находясь на море, они не знали, что кровавые руки войны дотянулись до их семьи. Их не было, когда в Лондон пришло известие о том, что в битве на Сомме погиб Барт, был тяжело ранен Ален де Шаньи, и чуть не потерял руку и остался сильно обгоревшим в пламени сражения Итан, который вообще категорически не хотел воевать, но все равно пошёл, хотя даже военным не был.
Они не знали, что их Люси недолго плакала о старшем сыне. Только до очередной бомбардировки Лондона, во время которой её смертельно ранило осколками разлетевшейся стены одного из зданий. Её пытались спасти почти двое суток, но тщетно. Джастин и Бен, а также её дочери и внучки не отходили от неё – больше никого не было. Филипп и Перси, Энтони Хоуп младший, и многочисленные внуки все ещё сражались. Их не было в Лондоне.
Люси кричала, кричала так, что у находившихся рядом членов семьи разрывалось сердце. Джастин не хотел вовсе отходить от неё, пытаясь хоть как-то скрасить её последние часы, но и этого ему не удавалось. Британскому правительству не было никакого дела до страданий Люси Кливленд. Джастин нужен был на своём посту.
Последних минут своей жены он так и не увидел. Рядом с нею был лишь Бен, оставшийся рыдать в одиночестве. Аллисон рядом тоже не было – она днём и ночью пропадала в одном из госпиталей, где пыталась помочь, чем могла.
После скромных, тихих похорон двое убитых горем мужчин чуть не сцепились друг с другом. Каждому было, что сказать – один не уберёг сестру другого, другой даже не имел возможности попрощаться, и теперь ему тоже не давали тихо скорбеть, в чём-то обвиняя.
Перепалку прервала Аллисон. Точнее, попыталась прервать. Они уже были в городе, на них смотрели люди, и миссис Хоуп искренне пыталась донести это до мужа и лорда-вдовца.
В попытке разнять их она встала между ними, а затем, осознав, что её вот-вот собьют с ног, машинально отступила на пару шагов назад. На дорогу.
Громкую ссору окончил полупьяный водитель проезжавшей мимо машины, которая сбила Аллисон насмерть.
Потеряв и жену, и сестру чуть ли не в один и тот же день, Бен едва не лишился рассудка, но быстро пришедший в себя Джастин и остальная семья не позволили этому свершиться, поддерживая старого цирюльника. Отгоревав, Бен оставил цирюльню на Флит-Стрит одному из своих учеников и отправился во Францию, где жила его дочь и воевал его сын, также участвовавший в битве на реке Сомме, но, к счастью, почти не пострадавший. Там он и провёл остаток жизни. Там он и встретил прибывших с «Джоанны» моряков.