София не проронила ни звука. Джоэль же, напротив, никак не мог остановиться.
– Ты такая жирная, что бутылки звенят и подпрыгивают, когда ты топаешь.
– Каждой твой шаг – настоящее землетрясение.
– Таким жирным людям, как ты, вообще жить противопоказано.
И напоследок добил:
– Ну, чего же ты ждёшь? Неужели ты не чувствуешь, как с каждой секундой становишься всё толще и жирнее? Давай, иди побегай или ещё чем-нибудь полезным займись.
На теле Софии не было ни грамма жира, но это ничего не значило. Джоэль говорил о том, о чём всё время думала она сама, поэтому София верила ему.
– ВОН ОТСЮДА!
И она ушла.
Хелена опять задерживалась допоздна на работе, и весь вечер дома были только Джоэль и София.
Каждый закрылся в своей комнате. София слушала музыку, Джоэль сидел за компьютером и тупо пялился на чистый документ в текстовом редакторе, который через два дня должен был стать лучшим сочинением Швеции.
Он достал одежду Джонатана и разложил её на полу так, чтобы она приняла очертания человеческого тела, только без головы. Получившееся здорово смахивало на контур мелом, который в старых фильмах рисуют на полу вокруг тела на месте преступления. Джоэль смотрел, смотрел и с каждым вдохом и выдохом всё больше сосредотачивался на рёбрах своей грудной клетки, которая поднималась и опускалась. Странно, но чем активнее он пытался вдохнуть, тем меньше воздуха попадало ему в лёгкие. Джоэль сглотнул, откашлялся, сглотнул опять, но это не помогло. Что-то сдавило ему горло, и он не мог от этого избавиться (потому что на самом деле избавляться было не от чего).
Джоэль понимал, что слишком много наговорил Софии, но о сказанном не жалел. В конце концов, он не просил её рыться в его вещах. Как и не просил её ломать плеер Джонатана. Джонатан умер, а она жива. Ему сильнее было жаль этого мальчишку, чем собственную сестру. И если София настолько глупа, что собирается уморить себя голодом, то пусть пеняет на себя.
Но что бы он ни думал, восстановить дыхание это не помогало. С ним что-то случилось. Почему ему не хватает воздуха, хотя он дышит?
Механизм, которым было его тело, дал трещину.
Куски жёлтой пластмассы – всё, что осталось от сломанного плеера, – лежали на письменном столе, и Джоэль подумал, что он тоже сломался, точно так же, как этот плеер.
Ему вдруг пришло в голову, что Элизабет тоже когда-то была сломана, но теперь с ней всё было в порядке. Он починил её.
Тогда почему она не впустила его сегодня?
Джоэль подошёл к окну и посмотрел на Заброшенный Дом. Грудная клетка перестала двигаться и замерла – на улице стоял «фиат».
Входная дверь была не единственной возможностью попасть внутрь. Имелось ещё разбитое окно подвала. Джоэль по-пластунски подполз к нему и свалился вниз на твёрдый бетонный пол. Было больно, но он заставил себя не думать об этом. Сейчас важнее казалось другое.
Бумажная головоломка
Едва Джоэль появился в холле, как сразу понял, что здесь что-то не так. В нос ему ударил непонятный запах. Похоже на освежитель воздуха, но никакой свежестью в доме и не пахло. Он вспомнил, что, когда был ещё ребёнком, его частенько укачивало в машине и мама хранила в бардачке флакон распылителя на тот случай, если его стошнит прямо в салоне. Реклама на этикетке гласила, что дурной запах будет немедленно заменён на свежий аромат сосны и ели, но в результате выходило, будто его стошнило в хвойном лесу. Сейчас в холле стоял несколько иной запах, но ощущения были похожи: как будто освежителем воздуха пытались заглушить что-то очень вонючее.
Сквозь душную завесу хлорки явственно чувствовался запах лосьона после бритья. С верхнего этажа донёсся чей-то голос. Мужской голос.
– Это не то, что я имел в виду!
Последовало бормотание, в котором Джоэль узнал голос Элизабет, но слов было не разобрать. Хорошо был слышен только мужской голос.
– Я знаю это…
– Я знаю это…
– Нет, но мне уже давно не шестнадцать.
Продолжительное бормотание Элизабет.
Чтобы лучше слышать, Джоэль подобрался поближе к лестнице. В темноте ориентироваться было труднее, но он бывал здесь уже достаточно, чтобы знать, как выглядит холл. Он медленно шагнул вперёд, стараясь не шуметь. Предосторожность была излишней. Судя по громким голосам, доносящимся сверху, там не услышали бы и разрыва бомбы, что уж там говорить о какой-то половице, но Джоэль решил соблюдать осторожность.