В конце моего рассказа он делает резкий вдох.
— Нога болит?
Он осматривает шину и шевелит ногой.
— Нога в порядке. Она даже зажила.
Он трогает бедро, проводит руками по узелкам, которые завязала Ифа, и начинает их развязывать.
— Габриэль?
— Хм-м?
— Почему ты так резко вдохнул?
— Что?
— После того, как я рассказала тебе о санях, ты издал какой-то звук.
— Ах, да. Верно. Прости. У меня в голове слега помутилось из-за… всего этого.
Он осматривает белую равнину.
— Когда мы останавливались здесь, Алёна однажды водила нас в гигантские ледяные пещеры. Я подумал, что Данте, вероятно, мог отправиться туда.
— Куда? — восклицаю я почти истеричным тоном. — Где они?
Он проводит зубами по нижней губе и смотрит вперёд поверх крыла Ифы.
— Они находятся у подножия Белого Клыка.
— Белого Клыка?
Он кивает на тонкую и высокую гору с устрашающе острым пиком.
— Подходящее название.
Я уже собираюсь спросить Лора о том, услышал ли он слова Габриэля, как вдруг все вороны разом меняют курс и устремляются в сторону заострённой горы.
«Лор, передай всем, чтобы они летели как можно выше».
Он, должно быть, делает, как я говорю, потому что, долетев до горы, мы остаёмся парить на огромной высоте.
Я щурюсь и смотрю вниз на долину в поисках саней, но моё зрение недостаточно острое, хотя оно заметно улучшилось благодаря моей шаббианской магии.
Неожиданно мой отец каркает. Едва не выпрыгнув из шкуры медведя, я перевожу взгляд на крылья отца. Видя, что его перья продолжают развеваться, моё замершее сердце начинает снова биться.
«Лор, что произошло?»
«Твой отец не смог сдержать восторга», — ворчит Лор, и один из его воронов оказывается рядом с моим лицом.
«Они здесь?»
Ритм моего пульса сбивается.
«Да. Как и сказал Габриэль, они укрылись в ледяной пещере».
Крепко сжав тело отца между бёдрами, я слежу за направлением взгляда жёлтых глаз Лора, которые смотрят в сторону бирюзового пятна, но затем снова перевожу взгляд на него.
«Дематериализуйся».
«Мы слишком высоко…»
«Пожалуйста. А не то, я сойду с ума».
Издав тихий вздох, он превращается в дым. А затем касается моих губ и бормочет:
«Скоро вернусь».
И когда я вижу, как пять струек дыма устремляются в сторону голубого неба, оставляя за собой чёрные следы, я кричу:
«Лор, нет! Вернись немедленно! ЛОР!»
— Dádhi, лети за ним.
Отец не обращает внимания на мой крик, и не бросается в сторону моей безумной пары. Как и все остальные. Я начинаю раздосадовано рычать и замолкаю только тогда, когда пять чёрных струек, напоминающих следы от фейерверка, возвращаются к нам.
Я сжимаю губы, так как испытываю такую сильную злость, что даже не в силах спросить его о том, всех ли солдат он убил.
«Я никого не убивал», — тенор его голоса звучит так же непреклонно, как я себя чувствую.
Я искоса смотрю на него.
Тени Лоркана перемещаются в сторону Юстуса. Он, должно быть, послал ему какое-то оскорбительное видение, потому что губы моего деда изгибаются, и он язвительно говорит:
— Мириам нас не предаст. Должна быть какая-то другая причина. Скорее всего, он заключил с ней сделку и с её помощью заставил Мириам нарисовать знаки на всех…
Ослепляющая боль пронзает мою руку. Я задираю рукав, ожидая увидеть кровь или рану, или Котёл знает что, но моя кожа не повреждена. Ещё один укол боли заставляет меня оторвать ладонь от руки. Я хватаюсь за шею, которая начинает гореть так, словно кто-то провёл по ней раскаленной кочергой.
Что такое? Может быть, это какое-то заклинание? Может быть, Мириам пытается причинить мне боль с помощью колдовства?
«Фэллон?» — я слышу крик Лора, но его голос звучит так, словно доносится из Люса.
Я разжимаю руки и заваливаюсь на сторону. Даже огромные крылья отца не в силах остановить моё падение. Вокруг меня раздаётся карканье.
Я врезаюсь в чье-то широкое тело, которое поднимает нас вверх. Моему помутившемуся разуму требуется минута, чтобы осознать, что встревоженные глаза, которые смотрят на меня, жёлтого цвета.
«О, боги, Лор, нет!
«Mo khrà, что…»
И прежде, чем моя пара успевает закончить предложение, его тело замирает, и мой самый ужасный кошмар сбывается — чёрные перья превращаются в металл.