Я смотрю на коридор, напротив которого находится коридор, ведущий в мою «комнату».
— Пожалуйста, не задавай мне вопросов. Мне запрещено рассказывать тебе о твоём местоположении.
— Я уже знаю, что мы в Тареспагии, под поместьем Ксемы Росси.
— Как?.. — его рот раскрывается, после чего он снова сжимает губы. — Верно. Подземелье.
Его взгляд перемещается на теперь уже закрытую золотую стену с эмблемой семьи Росси.
— Идём. Я покажу тебе ванную.
Като ведёт меня в туннель, который я только что рассматривала. Каменные стены здесь гладкие, стыков почти невидно. О, Святой Котёл, как же внимательно я выискиваю хотя бы один стык! Ведь в тот момент, когда я узнаю, как рисовать магический знак, позволяющий проходить сквозь стены, этот стык может стоить мне свободы.
К слову о знаках…
— Почему Мириам не перенеслась сквозь стену?
— Рядом с ней нет стен, но даже если бы ей удалось пододвинуть свой трон к стене, она знает, что Лоркан Рибав убьёт её, как только она выберется из этой крепости. А если умрёт она, умрешь и ты.
— Может быть, кому-то стоит сообщить ему о том, что наши жизни связаны?
Под «кем-то» я имею в виду его.
— Фэллон, будь реалисткой. Ты действительно веришь, что этот стервятник будет выслушивать чьи-то объяснения?
Я ощетиниваюсь от его слов о репутации моей пары.
— Лоркан невероятно терпеливый, Като.
— Ты, наверное, не видела, как он обезглавил целый батальон солдат за пару минут.
— А вы видели?
Бледное лицо Като покрывается пятнами, которые становятся заметны даже в тусклом свете факела.
— Я… я… не должен разговаривать об этом с тобой.
— Вообще-то должны.
Он проводит рукой по волосам и выдергивает несколько волосков.
— Что ещё за батальон уничтожил мой, — я заменяю слово «пара» на, — король.
— Пожалуйста, Фэллон.
Я скрещиваю руки на голом животе, под узлом, в который я завязала свою испорченную блузку.
— Вы не можете сначала сказать, что Лор убил целый солдатский батальон, а затем замолчать. Когда? Где? И по какой причине? Они напали на него? Он бы не причинил вреда никому, кто этого не заслуживает…
Я делаю резкий вдох.
— Это случилось в ту ночь, когда меня забрали? Я видела, как Данте кому-то кивнул перед тем, как закрыть вход в пещеру.
— Фэллон…
Он резко отводит взгляд вправо, затем влево.
— Ш-ш. Из-за тебя у меня будут проблемы.
— Потому что вы рассказали мне о том, что случилось в Люсе?
— Да. Нам запрещено говорить о войне.
— Войне? — задыхаясь, произношу я.
Тело Като застывает.
— Война началась?
У меня появляется ощущение, что мой желудок заполнился какой-то жижей. Я расплетаю руки и пытаюсь схватиться ими за ближайшую стену.
— Да. Мы пытались решить всё миром. Рибав отказался.
Я ненавижу то, что Като использовал местоимение «мы». Что он ассоциирует себя с деспотичным режимом Данте.
— Уверена, что Лор мог бы подумать над этим, если бы меня ему вернули.
— Почему ты хочешь, чтобы тебя вернули этому монстру? — упирается Като.
Потому что он мой монстр, но вряд ли Като поймёт. Данте явно промыл ему мозг, и я уже начинаю думать, что он находится здесь по своей воле.
— Действительно. Зачем мне хотеть жить на свободе при короле, который меня уважает, когда я могу жить в заточении с королём, который собирается меня эксплуатировать.
— Данте сделал тебя королевой. Это большая честь, и, если я не ошибаюсь, ты мечтала выйти за него замуж.
— Мечтала. В прошедшем времени. Пока я не увидела его истинное лицо.
Последнюю фразу я добавляю себе под нос на случай, если какой-нибудь солдат скрывается где-нибудь неподалеку и решит передать мои слова своему правителю.
— Единственное, почему он хотел жениться на мне, это чтобы использовать мою волшебную кровь и позлить Лора.
— Ты, как и все, знаешь, что короли женятся по расчёту. Король Люса ищет союза с Шаббе для того, чтобы Люс, наконец, начал жить в мире, когда магический барьер падёт.
Я фыркаю, так как его представления о мире очень искажены.
— У шаббианцев уже есть союзники: вороны. Если Данте их уничтожит, жизнь люсинцев превратится в сплошной кошмар.
Като сжимает зубы. Я слышу глухой скрип эмали так же отчетливо, как и яростный стук своего сердца.
— Твоя бабушка будет очень тобой гордиться, когда услышит об этом союзе.
— Вы думаете, что нонна, которая так отчаянно пыталась освободиться от своего мужа и его семьи, почувствует гордость, когда увидит, что меня насильно выдали за человека, убившего собственного брата?