Вздохнув, я решаю не экспериментировать и насладиться чистой водой. Намылив тело и голову, я погружаюсь в пенную воду, чтобы ополоснуться. Несмотря на то, что в ванной тихо, ничто не может сравниться с тем, как тихо оказывается под водой. Может быть, это ещё одна особенность шаббианцев?
Мои веки раскрываются, когда мне в голову приходит новая мысль. Неужели я теперь бессмертна? Ну, насколько вообще могут быть бессмертны шаббианцы.
А затем мои ресницы взмывают еще выше, когда я замечаю мужчину, стоящего над моей ванной и смотрящего на меня сверху вниз.
ГЛАВА 14
Я скрещиваю руки на груди и сажусь, сплевывая воду.
— Не мог дождаться, чтобы увидеть меня?
Данте двигает челюстью из стороны в сторону, словно пережевывает зубами грецкие орехи, избавляя их от скорлупы и всего остального.
— Тебя нельзя оставлять одну.
— Может быть, тебе и нравится, когда на тебя смотрят, пока ты моешься, но мне нет.
— Вылезай.
— Сначала выйди.
Он приседает, и сжимает край медной ванны длинными пальцами.
— Какая ты эгоистичная. Никогда не думаешь о своём морячке. Брамбилла, приведи…
— Нет.
Убедившись, что дверь закрыта, я вскакиваю на ноги, и хотя я ненавижу обнажаться перед этим мужчиной так же сильно, как я ненавижу исполнять его приказы, я делаю, как он говорит. Поскольку он загораживает мне полку, я киваю на неё.
— Ваше Высочество, не могли бы вы передать мне полотенце?
Мой приторный тон ещё больше обозляет Данте.
Он хватает с полки полотенце, но не бросает его мне. Он продолжает держать его в руке, крепко сжав бледно-серую махровую ткань.
Я тянусь за ним, но Данте отводит руку.
— Данте, пожалуйста.
— Ты моя жена.
Я прикрываю рукам свои мокрые груди и хмурюсь.
— Но не по закону Люса.
— С каких это пор тебя интересуют люсинские законы?
Начиная с этого момента.
Взгляд Данте проходится по моему обнажённому телу. Он не в первый раз видит меня голой, но в отличие от того дня на острове бараков, сейчас его взгляд ощущается как насилие. И это лишь укрепляет моё желание вонзить шпоры в мягкую плоть его шеи.
— Если это так важно, я попрошу Юстуса найти священника…
— Ты прав. Мне плевать на люсинские законы.
Тон моего голоса такой резкий, что заставляет его поднять на меня глаза.
— Полотенце, Маэцца.
— Ты сильно похудела. Разве Рибав тебя не кормил?
Надеюсь, мои выпирающие кости отталкивают его.
— Я могу получить полотенце?
Он замирает на месте. Лишь только мускул дёргается на его челюсти.
Я не знаю, в какую игру он играет, но мне она определенно не нравится. Я почти прошу его отдать мне полотенце — снова — как вдруг он наконец-то передаёт его мне.
Я забираю у него полотенце и оборачиваю его вокруг своего тела.
— Зачем ты здесь? Ты что-то забыл?
— Я хотел пригласить тебя на ужин.
— Я предпочту снова перепачкаться кровью.
Глаза Данте вспыхивают.
Он поднимает руку, словно хочет меня задушить, но петли на двери скрипят, и его рука застывает в воздухе.
— Церес не очень-то хорошо тебя воспитала.
Входит Юстус с платьем из золотого шёлка и блестящего фатина, перекинутым через руку.
— Тебя нужно обучить хорошим манерам.
— Вызываетесь быть моим учителем по этикету?
— Ну, да.
Он улыбается, и это недобрая улыбка.
— У нас будет время, чтобы узнать друг друга получше, после всех тех лет, что мы провели порознь.
Я пытаюсь понять его истинные мотивы, но ещё не успела изучить его мимику. Он на самом деле планирует вымуштровать меня, или хочет научить меня всему, что связанно с шаббианцами?
Я пожимаю плечами.
— Можете попрощаться со своим рассудком. А вообще пох, нонно.
— Пох?
Его рыжие брови изгибаются.
— По-хрен. Как часто говорят в Тарелексо.
— Ты посещала лучшую школу в Люсе. Школу, за которую я заплатил целое состояние.
— Вам следовало вложить эти деньги во что-то другое.
— Теперь мне это ясно.
— А почему бы Мириам не начать преподавать мне уроки этикета? Она ведь… была… принцессой.
— Нет, — говорит Юстус.
— Почему нет?
— Она не сможет тебя обучить…
Он отделяет каждый слог так, словно я маленький ребёнок, у которого проблемы с речью.
— Во-первых, она — позор для короны, а, во-вторых, она пока не в состоянии. Боюсь, вашим урокам тоже придётся подождать, Маэцца.