Моя попытка растоптать эго Данте проваливается, когда король фейри улыбается. Он, мать его, улыбается.
— А я-то думал, что ты специально вела себя как наивная дурочка, чтобы обманывать людей, но, оказывается, это совсем не игра.
Я хмурюсь.
— А это что ещё значит?
— Это значит, что Алый Ворон ничего тебе не рассказал.
Данте проводит кончиком языка по зубам, упиваясь этим моментом.
Я готова поспорить, что так оно и есть.
— Не желаете меня просветить, Ваше Величество?
— С удовольствием, Фэл.
Я хочу закричать на него, чтобы он перестал так меня называть, но решаю смолчать, чтобы услышать его великое разоблачение.
— Супруги… будь то люди или кто бы то ни было… могут управлять магией своих жён-шаббианок.
ГЛАВА 3
Супруги могут управлять магией своих жён-шаббианок?
Слова Данте перекатываются в моих мыслях, точно прибрежные камешки. Их неровные края царапают мой череп, оставляя после себя глубокие следы. Я доверяю Лору. Признание Данте это не изменит. И всё-таки я немного расстроена и очень задета тем, что мне пришлось узнать этот большой секрет от короля фейри.
Почему, Лор? Почему ты не поделился этим со мной?
Хотя, если подумать, разве мой отец не рассказал бы мне об этом? Он должен был знать, ведь так? Даже несмотря на то, что они прожили вместе с Дайей всего пару месяцев, они должны были это обсуждать. Могли ли вороны не знать об этой связи?
А что если… что если это неправда?!
— Это рассказала тебе Мириам?
Данте прищуривает глаза.
— Я слышал это от других людей ещё до того, как Росси просветил меня.
— Росси?
— Юстус Росси. Твой дед.
Я закатываю глаза. Он решил, что я совсем чокнулась из-за его сонного заклинания?
— Этот мужчина мне не дед.
— Интересно.
— Что именно?
— Что ты считаешь Церес и Агриппину своими родственниками, а Юстуса нет.
— Не вижу в этом ничего интересного. Или имеющего отношение к делу. Или чего-то нового.
Когда мы с Данте ещё были друзьями, до того, как он уехал в Глэйс, мы много беседовали. Неужели эти разговоры вылетели у него из головы, или он вообще в них не вникал? Я отгоняю эти мысли, потому что они не имеют никакого значения.
— И откуда Юстус добыл эту информацию? Он ещё не родился, когда Мириам установила магический барьер, так что он не мог узнать это от шаббианцев.
Данте смотрит на меня и ждёт, когда я соединю всё воедино.
Юстус использовал магию крови, чтобы отвести нас в эти туннели.
А это значит… я резко вдыхаю.
— Нонна — шаббианка?
Выражение лица Данте становится самодовольным.
— Но не та нонна, о которой ты подумала.
Я так часто моргаю, что ресницы начинают ударять по моим щекам.
— Юстус женат на Мириам?
Когда Данте кивает, вся кровь отливает от моих конечностей, и я содрогаюсь.
— Вернувшись на Исолакуори, я перевёз Мириам из темницы в…
Он перестаёт говорить так резко, что мой пульс учащается.
— В?.. — спрашиваю я в надежде, что он выдаст наше местоположение.
Он перевёз её под гору Лора? Под Тарекуори?
Данте опускает подбородок.
— А ведь если подумать, то женитьба на Мириам как раз и делает его твоим дедом.
Я понимаю, что он уходит от ответа на мой вопрос, но не могу сдержаться и рычу:
— Этот мужчина никогда не станет мне дедом; так же как я никогда не назову эту злобную ведьму своей семьёй.
Так же как я никогда не назову тебя своим мужем. Я не произношу этого вслух, потому что мои зубы крепко сжаты, но я выражаю это всем своим видом, потому что весёлость Данте сменяется недовольной миной.
Он разворачивается и начинает идти по туннелю. Украшения на его длинных косичках каштанового цвета звенят вместе со шпорами.
Если помещение, которое мы покинули, простирается на невероятную высоту, то здесь потолок такой низкий, что почти касается макушки Данте и давит на мою кожу и дыхательные пути, разрежая воздух вокруг меня. Как бы часто и глубоко я ни старалась дышать, я как будто не могу заполнить свои лёгкие достаточным количеством кислорода.
— Данте, стой!
Он не останавливается.
— Я хочу заключить с тобой сделку! — кричу я с того места, где я упрямо остановилась.
Солдаты фейри уже дышат мне в спину.
Он фыркает.
— Сделки не отпечатываются на твоей коже.
Мерда. Я забыла, что он об этом знает.
Наконец, он всё-таки останавливает свой сумасшедший бег и разворачивается.