Я пошел обратно к коридору, шагая как можно быстрее.
«Глупость», думал я. «Все это глупость. Я устал, мне нужно отдохнуть. Это все, и этого достаточно».
Я знал, что я прав. И все же я испытал облегчение, когда увидел, что Карофф ждет меня в дверях. И когда мы пошли в обеденный зал, мне пришлось сделать усилие, чтобы не прислушиваться, ожидая услышать смех.
Хотя толпы были гораздо меньше, когда я на следующий день подъехал к Залу Совета, на площади Щедрости Императора было еще много народу. Я пообещал себе, что добьюсь, чтобы им сегодня было чему радоваться.
Заседание совета началось с того, что, как мне объяснили, было последней фазой затянувшейся тяжбы между двумя небольшими аграрными секторами Джерноа и Фрайн. Ни один из них не был настолько значительным, чтобы иметь представителя во Внутреннем совете. Спор об административных границах секторов длился уже более пятидесяти лет и касался трех мега-ферм, разделенных этими границами. Ни один из секторов не владел фермами полностью. Фактически в одном случае Фрайн настаивал на передаче Джерноа большей части одной фермы. Похоже, сами мега-фермы здесь не имели особого значения. Судебная тяжба между аграрными сообществами представляла собой запутанную смесь местных законов, старинной клановой вражды и традиций, происхождение которых терялось в истории, таким образом, этот процесс мог быть бесконечным. Насколько я мог сказать, сама эта тяжба уже почти стала одной из этих самых традиций. Чем больше советники разъясняли мне суть разногласий между секторами, тем больше я был склонен не вмешиваться и позволить этому бессмысленному процессу следовать дальше по пути в никуда. Я понял, что целью всего этого было представить мне дело, в равной степени сложное и при этом не являющееся важным, и запутанное до полной бессмысленности.
По мере того, как заседание продолжалось, я чувствовал, что во мне нарастает злость. Зандер даже не пытался скрыть скуку, и наконец задремал в своем кресле. Вейсс почти ничего не говорила, но мы с ней обменялись понимающими взглядами. Монфор тоже молчала. Я видел, что она наблюдает за мной.
Я позволил разъяснениям и дебатам продолжаться, пока не был полностью уверен, что дал достаточно времени на подготовку того, что я задумал, и то, что мне нужно, уже ожидает за дверями зала.
Наконец я сказал:
- Позвольте высказаться кратко. Стороны ожидают от меня решения сегодня?
- Собственно, нет, лорд-губернатор, - ответил Амир Боканта, представитель Гренфереса, крупного аграрного сектора, расположенного по соседству с судившимися сообществами. – Я полагаю, они ожидают подтверждения серьезности дела и обещания, что в связи с его важностью, этому спору будет уделено соответствующее время и внимание.
- В этом можете не сомневаться, - отрезал я. – Я подпишу официальное объявление, где все это будет подтверждено. А теперь, - продолжил я, прежде чем Монфор успела поставить на повестку следующее столь же бессмысленное дело, - я хотел бы вернуться к тому важному вопросу, который мы обсуждали на предыдущем заседании. Советник Трефехт, как продвигается расследование по нелегальной торговле в секторе Росала?
- Лорд-губернатор, прошло только два дня, - сказала она, словно объясняя простейшую вещь непонятливому ребенку. – И эта проблема лишь недавно привлекла наше внимание. Я полагаю, мы должны проявить терпение.
- Нельзя проявлять терпение к измене и коррупции, - заявил я. – И я не намерен их терпеть.
- Мы, конечно, можем действовать на основании того, что нам известно, - сказала Трефехт. – Можем провести демонстрацию силы.
- Отличная идея, - кивнул я, и возвысив голос, приказал:
- Арбитратор, можете приступать!
Двери в зал Внутреннего совета распахнулись, и вошел Штаваак, сопровождаемый двумя бойцами Адептус Арбитрес. Зандер, вздрогнув, проснулся. Монфор выглядела по-настоящему испуганной.
- Лорд-губернатор… - начала она.
- Нет, - ответил я.
Арбитры подошли к Трефехт. Она вскочила в смятении, вся ее властность исчезла.
- Марианна Трефехт, - объявил Штаваак. – Вы арестованы по обвинению в измене и саботаже военных усилий Империума.
- Это просто смешно… - сумела произнести она.
- У вас будет еще много времени, чтобы рассказать нам, насколько это смешно, - сказал Штаваак.
Арбитры надели на нее наручники и вывели из зала. Штаваак, проходя мимо меня, кивнул. Мы оба подумали об одном и том же.
«Вот мы и начали».
Я объявил о завершении заседания. Поднявшись со своего трона, я встретил молчанием растерянные и испуганные возгласы советников. Из моих врагов молчала только Монфор. Она сумела восстановить контроль над собой, и теперь переводила взгляд то на меня, то на своих креатур. Теперь я не рассматривал других советников иначе. Они не просто были ее союзниками. Они не действовали без ее одобрения. Своими возмущенными криками они лишь проявляли слабость. Это был вой страха и бессильной злобы. Они ничего не могли сделать, чтобы помешать происходящему, когда одну из них арестовали – и это приводило их в ярость. Но Монфор лишь наблюдала. Я видел такое выражение лица и раньше. Я видел его на лицах моих лучших офицеров, способных составлять самые смертоносные планы, когда мы разрабатывали стратегию очередного наступления.