«Отец! Отец! Где ты?»
- Катрин! – закричал я. – Зандер!
Я бросился к ним. Но как только я начал бежать, свет померк. Фонари на стенах потускнели до слабого оранжевого света, словно затухающие угли. Тени в дальнем конце коридора превратились в абсолютную тьму. Они тянулись длинными когтистыми руками по стенам и потолку, гася свет, пытаясь схватить моих детей.
Я снова позвал детей, но они не слышали меня. Они не могли, потому что дом снова ожил. Он стонал. Он рычал. Камни говорили гулким скрежещущим шепотом. Камнебетон грохотал, словно гром. Двери в коридоре содрогались под тяжелыми ударами, едва сдерживая пытавшихся прорваться в них тварей.
- Стойте! – кричал я. – Посмотрите на меня!
Они не обернулись. Они не слышали меня, но я слышал каждое их слово. Они умоляли отца отозваться.
- Отец, я говорила, что здесь призраки! – плакала Катрин.
- Призраки! Приииизраки! – хныкал маленький Зандер, держась за пояс старшей сестры.
Двери содрогались от ударов рядом с ними. Катрин остановилась у одной двери.
- Отец? – она со страхом посмотрела на дверь. – Он может быть там, - сказала она Зандеру.
- Я не хочу туда! Я не хочу туда!
Я бросился мимо главной лестницы. Теперь я был в том же крыле дома, что и дети. Но почему-то я бежал так медленно, будто находился под водой.
- Не открывайте эту дверь! – закричал я. – Катрин! Зандер! Слушайте! Я здесь!
- Пожалуйста, не надо! – рыдал Зандер.
- Мы должны, - сказала Катрин. Она всегда была более смелой. Более сильной. Она знала, что если они не найдут меня в коридорах, значит, я должен быть за этой дверью.
Она потянулась к ручке двери.
«Трон Святой, пусть она будет заперта!»
Дверь распахнулась от одного прикосновения Катрин.
Моя дочь смотрела в дверной проем.
- Отец…? – произнесла она.
Зандер поднял взгляд.
- Это он?
Они закричали. Мои дети вопили в отчаянном, невыносимом ужасе.
Я был в двух шагах от них, когда что-то с рычанием втащило их в комнату.
Дверь захлопнулась.
- НЕТ! – завопил я.
Со всей силой моей любви к семье и ненависти к Мальвейлю, я врезался в дверь бионическим плечом и вышиб ее. Я ворвался через порог комнаты.
Я оказался в некоей палате в медицинском центре. Здесь сильно пахло дезинфицирующим средством, но не настолько сильно, чтобы полностью заглушить зловоние смерти. Это было большое помещение с множеством коек, на них лежало много маленьких силуэтов. Было тихо для места, в котором так много детей.
У постели в центре палаты стояли два человека, оба в клювастых медицинских масках, скрывавших лица. На одном была униформа медработника, другой был облачен в одеяния члена Правящего Совета.
- Что с этим? – спросил медик.
- А вы что думаете? – высокомерно произнес советник.
Даже приглушенный маской, этот голос был знаком мне настолько, что я его никогда не смогу забыть. Это была Вет Монфор.
На койке лежал Зандер, укрытый тонким серым одеялом. Хотя ему было только четыре года, его лицо было иссохшим, словно у старика. В углах рта и под носом вздулись нарывы. Его тело сотрясал тяжелый кашель, он выхаркивал черную слизь. Он дышал с мучительным усилием, его легкие издавали пронзительный свист. И после каждого болезненного вздоха он снова заходился в приступе кашля.
Медик взглянул на горсть ампул, которые держал в руках.
- Мы можем попытаться спасти его.
Монфор покачала головой.
- За него некому заступиться. Он один. Таков уж суд Императора. Родители покинули его, и он оказался недостаточно силен, чтобы выжить. Надо делать выбор.
- Он не один, - сказал я, подходя к ним. – Я его отец.
- Жестокая логика, - сказал медик, обращаясь к Монфор.
- Но от этого не менее верная.
- Да уж, - согласился он.
- Вы не слышите меня? Немедленно окажите ему помощь, - приказал я. – Я – лорд-губернатор Штрок, и я приказываю вам спасти моего сына.
Они ушли, оставив Зандера в этом безымянном хоре кашлей и хрипов.
Его маленькие руки вцепились в грудь. Голова откинулась назад, рот широко открылся, он изо всех сил пытался вдохнуть. Свист, раздававшийся из его легких, звучал еще пронзительнее, казалось, что легкие моего сына каменеют. Его кожа стала багрово-красной.
Я склонился, чтобы помочь ему подняться.
- Все хорошо, Зандер. Я здесь. Я здесь.
Я не мог поднять его. Я не мог прикоснуться к нему. Потому что меня там не было.
Меня никогда там не было. Я покинул его, а потом его покинула Элиана, и такова была цена.
Я плакал. Я молился Императору и звал Зандера снова и снова. Мой сын не отвечал. Он не мог услышать призрака.