— Ну, это большая самонадеянность.
— Почему вы хотите держать меня в неведении о событии, которое произошло двадцать лет назад? Ясно, что разговор о нем не может быть таким болезненным. Вы боитесь, что я могу что-то вспомнить? Вы боитесь, что Колин рассказал мне об инциденте, и теперь я внезапно все вспомню? Я вдруг увижу то, чему я была свидетельницей?
— Это абсурд. Почему я должна этого бояться?
— Только по одной причине. Что был третий участник…
— Там никого не было! — Ее голос стал пронзительным. — Это был твой отец! Он сошел с ума из-за проклятия, как и все Пембертоны. Никто его не избежал, Лейла, и твой отец в том числе.
— Я не верю в это! — Какое-то смутное воспоминание вернулось ко мне. Зыбкое, как туман, оно просочилось во внешнюю часть моего сознания. Что-то о руках бабушки.
— Ты должна сейчас же покинуть этот дом. Здесь тебе нечего ждать. Если то, чего ты добиваешься, это деньги…
— Мне не нужны деньги.
— Возвращайся к своему прекрасному архитектору…
— Вы хорошо осведомлены, бабушка. Кто же это крадется к вам в ночи, как шпион, и нашептывает на ухо? Кто является вашими глазами и ушами, когда вы сидите взаперти в этой комнате? Дядя Генри? Тетя Анна? Теодор? Марта?
— Твоя дерзость крайне неприятна, Лейла. Я хочу остаться одна. Ты слишком похожа на свою мать — она всегда утомляла меня. И ты как твой отец. Это видно по твоим глазам и твоему подбородку.
— Вы предостерегаете меня от сумасшествия, да, бабушка? Эти вопросы насчет головных болей были не праздной заботой, верно? Именно так все и начинается?
— Ты все узнаешь в свое время, как узнали остальные.
Наши взгляды снова встретились. В каком ужасном смятении я была во время этой беседы, как огорчительно было обнаружить, что моя бабушка не предложила мне того семейного радушного приема, в котором я отчаянно нуждалась! Потом меня охватило отчаяние. Женщина передо мной была матерью моего отца, она дала ему жизнь, нянчила его младенцем и наблюдала, как он рос и мужал. Она также присутствовала при моем рождении и, возможно, качала меня с материнской любовью. Как отчаянно сейчас я хотела вернуться на двадцать лет назад, вновь стать ребенком и снова ощутить привязанность и надежность сплоченной семьи.
Но это было в прошлом. Что бы ни случилось за эти последние двадцать лет — от того ужасного дня до дня нынешнего, — но эти люди превратились в чужаков, которые совершенно ясно показывали, что я нежеланна среди них.
— Я не верю в это нелепое проклятие, я удивлена, что вы верите в него. Если вы, бабушка, так много знаете обо мне и видите, как я похожа на мать, то вы должны также знать, что я упряма и неподатлива и что я не покину этот дом, пока не обнаружу то, за чем приехала.
Все это я сказала тихим спокойным голосом, и все же эти слова оказали мощное воздействие. Ее жесткие маленькие глазки злобно сверкнули.
— Вижу, твои намерения определились. Поскольку ты Пембертон и прямой потомок сэра Джона, я не могу запретить тебе пребывание в этом доме. Все время, пока ты здесь, ты можешь жить как одна из нас, это твое право по рождению. Но, я не могу гарантировать, что ты найдешь это… искомое, которое ты так безрассудно ищешь. Очевидно, ты не успокоишься, пока не решишь, что ты это нашла. Но позволь мне тебя предостеречь… — Ее старческий голос звучал в полумраке, как пророчество колдуньи. — Одну вещь ты не сможешь игнорировать, и она находится в крови Пембертонов — это проклятие Пембертонов. Я заклинаю тебя, покинь этот дом немедленно, сегодня же вечером, и выходи замуж за своего архитектора, пока у тебя еще есть время наслаждаться жизнью. Но я знаю, ты не послушаешь меня. А тем временем…
— Тем временем, дорогая бабушка, вы отдадите распоряжение, запрещающее остальным делать мое пребывание здесь комфортным.
— У тебя разгоряченное воображение, Лейла. — Она снова склонилась над кексами и взяла один из них. В моем мозгу вновь вспыхнуло видение ее рук. Они несколько отличались от этих, менее костистые, но это явно были ее руки. И потом — кольцо на одной из них. Кольцо с алым камнем.
— Это невежливо — не отведать чаю хозяйки.
Воспоминание пропало. Я взглянула на чашку, думая, каким удовольствием было бы попробовать роскошный чай. Но рядом не было стула, а я не могла есть стоя. Я поняла бабушкину игру и отказалась играть в нее.
— Сегодня я уже выпила много чаю, бабушка, и я очень устала. Думаю, мне лучше вернуться к себе.
— Кроме того, невежливо уйти, не спросив разрешения. Тебе в юности явно не хватало воспитания.