— Это произошло, я думаю, из-за долгих и напряженных часов, когда моя мать должна была работать в переполненных, плохо освещенных помещениях, пока злокачественная лихорадка, наконец, не испортила ее легкие. Когда не знаешь, где добыть себе ужин, сложно держать в уме правила этикета.
С этими словами я повернулась на каблуках и грациозно поплыла к двери. Когда начала уже открывать ее, старушечий голос позади меня сказал:
— Ты — грубый ребенок, Лейла, и непростительно дерзкий. Если твое пребывание здесь затянется надолго, придется поработать над твоими манерами.
Я вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Слезы навернулись мне на глаза. Рыдания застыли в горле. Как отчаянно мне хотелось быть принятой ею, обменяться объятиями и насладиться теплом родственных отношений бабушки и внучки. Но этому явно не дано было случиться.
Я поспешила в свою комнату, чтобы не наткнуться на остальных членов моей «семьи», и заперла дверь изнутри. Уютная комната с камином, она не была моей комнатой. Это не была квартира в Лондоне, полная множества дорогих мне воспоминаний: последняя выплата мамой нашего долга; мой первый заказчик-джентльмен; приглашение Эдварда домой на ужин; его предложение, сделанное в кабинете. Единственное счастье, которое я когда-либо в своей жизни знала, я испытала в нашей скромной квартире. Но здесь, в этой королевской старинной спальне с благородной обстановкой, я не чувствовала себя спокойно.
Эпизод с бабушкой измотал меня гораздо больше, чем общение с остальными родственниками. Встреча с ней была так важна для меня, но теперь все пропало. В этой ситуации я действовала ужасно. Я забрела в ее капкан, попалась на ее дешевые ловушки и позволила себе выказать злость и высокомерие. Как бы ни была мала надежда обрести любовь бабушки, теперь она была потеряна. А с ней — все надежды на примирение с остальными членами семьи.
Я по-прежнему оставалась в полном одиночестве.
Глава 6
Ветер продолжал дьявольски завывать весь день. Я сидела на диване у окна и наблюдала волнение леса. Мое тело и разум были истощены двумя днями пугающих открытий. Возникало множество вопросов. Свидание с бабушкой выбило меня из колеи. Ее предупреждения на случай, если я останусь… Ее всегдашняя осведомленность обо всем происходящем… Кто же является ее доверенным лицом? Это не мог быть Колин, поскольку наш разговор в конюшне оказался для нее сюрпризом.
А что же сам разговор? Неужели Колин действительно рассказал мне страшную историю об убийствах и кровопролитии, и я была единственной свидетельницей этого? И дерзкая новая мысль, которую я, не подумав, выболтала бабушке — о третьем действующем лице в роще, откуда я ее взяла? И действительно ли я в это верю? И проклятие, в которое, кажется, все верят. Что послужило ему основой? Где истоки этой легенды, которая приговаривает каждого из Пембертонов к такому ужасному концу?
Пока я сидела и размышляла, новая идея пришла мне на ум: тетушка Сильвия. Почему она, единственная из всей семьи, явно отказавшейся от меня, желала, чтобы я вернулась? Почему она была другой? О чем она думала, когда писала свое письмо? Каковы были ее мотивы, ее намерения, когда она тайно написала мне, чтобы вернуть обратно в Херст?
Ответа на эту загадку не было. Никаких объяснений, никаких догадок.
Не зная, чем заняться, я бесцельно двинулась к туалетному столику и лениво взяла в руки путеводитель по Креморн-Гарденз. Романтические тропинки, аромат акаций в цвету, сверкающие фонари на фоне летнего неба — все это вспомнилось мне. Это было любимое место Эдварда, сюда он привозил меня, здесь мы пили лимонад, гуляли рука об руку среди цветов, танцевали кадриль, а иногда осмеливались и польку! Как же я любила Эдварда! Он был таким красивым и надежным — джентльмен, обществом которого гордилась бы любая девушка.
Весной я стану его женой. Женой человека, который участвовал в оформлении Трафальгарского сквера и нового дома Парламента. Человека, костюмы и экипажи которого были безупречны, носившего шляпы и эбонитовую тросточку. Мой красавец Эдвард, на которого украдкой поглядывали другие женщины. Я стану его женой, его достойной зависти женой, и навеки освобожусь от Пембертон Херста.
Потом я подумала о Колине, моем тридцатичетырехлетнем кузене с манерами хозяина хлопковой фабрики, чьи вьющиеся волосы всегда были в беспорядке. Почему он до сих пор не женат?
Стук в дверь вывел меня из задумчивости. Это была Марта, как обычно, одетая в прекрасное платье и благоухающая духами. Я вспоминала Марту все отчетливей, эту тихую маленькую девочку, игравшую простые пьесы на фортепиано и проводившую бесконечные часы за плетением кружева. У нее были прекрасные глаза Пембертонов, немного крупный нос и небольшая ямочка на подбородке. Кузина Марта, с ее шармом и вкусом, с ее хозяйственными качествами, была бы желанной для любого мужчины. Почему же она не замужем?