— Да, в Балтиморе, Джон.
— И вы жили там всю свою жизнь?
— Да.
— А в Балтиморе много моряков, не так ли?
Сконфуженная и удивленная таким вопросом, она ответила:
— Я не знаю.
— Вы не знаете? — он поправил красный шелковый галстук, разгладил пиджак, собравшийся складками на животе, и невозмутимо продолжил: — Если вы действительно жили там, то как вы можете не знать такой очевидной вещи?
Она ничем не могла себе помочь. Зная наверняка, что это бесполезно, она все же повернулась к Дереку, по-прежнему хранящему молчание.
Но Дерек, как всегда, сделал вид, что не замечает ее просящего взгляда.
— Ну, Стейси, признайтесь, вы наверняка знали много моряков, — продолжал допытываться Джон.
Она не отвечала ему. В этом не было необходимости. Проходя по одним и тем же местам изо дня в день и так много раз, она вполне могла и не заметить, были там моряки или нет. Его странные, бессвязные вопросы всегда пугали ее, но сейчас она посмотрела в черные щелки его глаз, и ее страх почему-то испарился.
Она сидела совершенно одна на своей стороне длинного стола. Александеры, как одно целое, не сводили глаз с ее лица. Они подозревали ее в каком-то скрытом преступлении. А сорокалетний краснолицый толстяк Джон был главным инквизитором.
— Моряки приходят и уходят, — сказал он. — У них есть девушки в каждом порту.
— Я никогда не знала ни одного из них, — выдавила она из себя наконец.
— Ах, нет? И из Балтимора вы приезжали в Мехико?
— Я говорила вам, туристические туры. С прошлого года я стала работать в туристическом агентстве. Мне кажется, это вполне естественная вещь.
— Вы любите острые ощущения, Стейси?
— Иногда, — она смутилась, как будто стремление к развлечению было пороком.
Но он продолжал с улыбкой:
— И как часто вы приезжали в Мехико?
— Я говорила вам. Три раза, — ее голос задрожал. — Я жила там с Марсией Беллоу.
Джон одобрительно кивнул.
— Уж очень быстро вы догадываетесь, о чем я собираюсь вас спросить.
И, хотя его голос звучал по-доброму, хотя он ласково улыбался ей, она знала, знала с первого мгновения их встречи, что Джон Александер, увидев ее, был чем-то страшно раздосадован и сразу возненавидел ее. А еще больше, чем Джон, ее ненавидела Елена. Их фальшивое дружелюбие, интерес к ней, эта их отдающая затхлостью вежливость — ничто не могло замаскировать их ненависти.
Но Ричард, Ричард, который так редко говорил и редко улыбался, который постоянно наблюдал за ней — был для нее загадкой. Она не могла прочесть его мыслей. Правда, она не была уверена, что ей это хочется.
Генри, слуга-индеец, внес в комнату серебряный кофейный сервиз и поставил его перед Еленой.
Он был низкого роста, широколицый, плотный. Его длинные черные волосы были перехвачены тесемкой на затылке и спадали на спину. На смуглом лице не отражался ни возраст, ни эмоции. Он носил длинную полотняную рубашку, голубые выцветший джинсы и мокасины из оленей кожи. Генри перевел взгляд своих черных, без блеска, глаз с Джона на Ричарда, а потом молча поклонился и вышел.
Передышка в допросе Стейси закончилась. Джон снова спросил:
— В прошлом году вы были в Мехико три раза?
— Да. Я была ассистентом директора туров, Марии Беллоу. Три раза я приезжала в Мексику. Я думаю, все правильно, я ничего не путаю.
— Вы думаете, что ответили правильно, или вы уверены в этом?
— Я, я… Но ведь это не имеет значения… Да, то есть, нет. Я уверена, Джон.
— Как вы встретились с мисс Беллоу? — спросил Ричард.
Стейси посмотрела на него с удивлением. Он впервые присоединился к Джону, решив задать свою часть вопросов.
Елена спросила очень вежливо:
— Вы ведь помните это, Стейси, не так ли?
— Ну, — спросил Дерек, — почему ты им не отвечаешь?
Стейси неожиданно вспомнила котенка, которого однажды видела на улице. Он был жалким, тощим и определенно нуждался в помощи. Бронзового цвета, с забавной такой мордочкой, пушистый, очаровательный… Он попался своре голодных собак, которые, окружив его, готовились к последней атаке.
Тогда она воскликнула в негодовании:
— Я уже говорила об этом много раз, Дерек!
— А почему бы не рассказать об этом еще раз? — вежливо осведомился Джон. — Вам не нравится рассказывать о своем прошлом? Вы хотите что-нибудь забыть?
Она не ответила.
Елена, прелестная в свете розовой лампы, наклонилась и прошептала:
— Я думаю, вы скоро все поймете. Мы — семья Дерека. И мы имеем право знать о вас и вашем прошлом абсолютно все.
Она налила кофе и протянула Стейси первой чашку, а затем налила кофе мужчинам, подчеркивая свою грацию, свою выучку, свои хорошие манеры. Проделав это, она снова улыбнулась Стейси: