Выбрать главу

Двое из ее советников – а их осталось всего трое с отбытием Телемаха, – похоже, ничего не замечают. Пейсенор и Эгиптий кичились бы тем, что они люди военные, если бы только побывали под Троей. Старый солдат Пейсенор, одна рука которого заканчивается культей, а подбородок покрыт вязью сглаженных шрамов и щетиной, был назначен Одиссеем следить за защитой этих земель в отсутствие царя. Недавнее открытие, что божественные стрелы Артемиды делают для защиты острова больше, нежели собранная им из сопливых мальчишек полиция, заметно пошатнуло самооценку бывшего вояки. Он не пытался узнать, как удалось без его участия победить пиратов у берегов Итаки, и никогда этого не сделает. Одиссей, при всей своей говорливости, был не из тех, кто поощряет вопросы.

Эгиптий, похожий на струну, которая, ущипни ее, зазвенит не в лад, пытался по возможности прояснить вопрос, как защищается Итака. Заключение, к которому он пришел, было весьма мудрым: знание ответа на этот вопрос могло бы подвергнуть его жизнь опасности, а потому не стоило слишком уж в него углубляться.

– …Доставка древесины снова задержалась, торговец из Патры стал ненадежным поставщиком.

Третий советник, верный Медон, который любил, и любил, и любил, пока смерть не забрала его жену, и по-прежнему любит ее призрак так, словно она еще жива и царит в его сердце, искоса поглядывает на Пенелопу и, в отличие от остальных присутствующих, видит ее. Не просто горюющую царицу, а саму Пенелопу, такую, какая она есть.

– …И сейчас, конечно, они требуют золота за янтарь – золота! Как будто рассчитывают, что на таких условиях можно будет заключить выгодную сделку…

Эти мужчины нужны. Важно показать всем, что они принимают решения, даже если это не так. Они – еще одно покрывало, за которым царица прячет свое лицо, еще одна стена, охраняющая ее кособокий дворец.

– Нынче утром прибыл микенец, юнец по имени Пилад.

Эту новость сообщает Эгиптий. Он лучится самодовольством, оттого что узнал ее первым: услышал от Эвпейта, отца Антиноя, чья семья владеет доками и ни чуточки не любит напоминать об этом всем и каждому. Эгиптий всегда старался поддерживать дружеские отношения с отцами женихов, утверждая, что именно ради Пенелопы он живота не жалеет, посещая их пиры и распивая с ними вино, а о своем будущем при этом почти и не думает.

– Микенец? – В голосе Пенелопы волнение радушной хозяйки, и ничего более. – Может быть, у него есть новости о моем сыне?

Эгиптий и Пейсенор обмениваются утомленными взглядами. Почти двадцать лет от Пенелопы слышали фразу «Может быть, у него есть новости о моем муже», которой она оправдывала беседы на грани приличия с каждым купцом, моряком или бродягой, которого судьба заносила в ее дом. За первые пятнадцать лет это оправдание поистрепалось, и вот вам – еще один пропавший родственник, и опять этот жалобный взгляд, который она робко поднимает на всякого гостя, который хоть что-то может знать о ее потерянной семье.

И только Медон, глядя на Пенелопу, произносящую эти слова, видит разницу. Она – жена, которая едва помнит мужа, но еще она – мать, которая всегда знала, что однажды сын покинет ее, но не ожидала, что он так жестоко скроется под покровом ночи, пустившись в полное опасностей плавание даже без благословения.

«Иногда даже Пенелопа показывает, что у нее есть собственные нужды», – заключает он.

– Пилад – приятель Ореста, так ведь? – ворчит Пейсенор, стараясь избежать даже духа сентиментальности в беседе. – Близкий к царю?

– С материка идут слухи. – Эгиптий любит слухи с материка. – Говорят, что Орест нездоров.

– В каком смысле нездоров? Болен?

– В том смысле, в каком можно этого ожидать от человека, убившего свою мать.

Зал погружается в напряженное молчание. Крайне неловко уже то, что Клитемнестра была убита на их острове; еще хуже, что ни один из присутствующих не знает, что сказать, чтобы все остальные с удовлетворением вспомнили о своей роли в этом событии. Эти мудрейшие мужи Итаки здесь не для того, чтобы разбираться в нюансах.

Наконец Эгиптий прочищает горло, собираясь продолжить.

– Ну и… к прочему… отличные новости от Полибия и Эвпейта, которые все-таки решили работать сообща и снарядить два хороших корабля с экипажем на защиту острова.