А потом Джоан обнаруживает нас на раскладном диване в кабинете Роджера, кричит «Я вас застукала!», и я внезапно даже не знаю, что и думать. Может, моя, то есть наша история не так уж и нова. Может, я была героиней не романа, а фарса, – какой-нибудь жалкой пародии на «Пейтон Плейс». Оказывается, у всего есть прецедент. И я ничего не нашла, потому что искала в разделе «Литература», а надо было искать в разделе «Литературный мусор». Не Толстой ли говорил, что Бог – так себе писатель? Другой раз так и хочется согласиться, да?
На Джоан была светлая блузка и коричневые брюки. Она смотрела, как мы пытаемся прикрыться крошечным одеялом; она подоспела в нужный момент, произнесла свою реплику и покинула сцену. Роджер застегивал пуговицы на рубашке, когда мы услышали рев мотора «мерседеса». Он рванул к входной двери, но Джоан, вжав педаль в пол, унеслась прочь. Все замерло: Роджер с наполовину застегнутой и незаправленной рубашкой, ни носков, ни ботинок, с протянутой к ручке входной двери рукой; и я, все еще прикрывающаяся одеялом, с волосами, падающими на глаза. Двадцать один день мы жили в своем собственном мире тайн, тайных знаков, тайных, только нам понятных шуток, тайных встреч. И весь остальной мир – который я считала реальным, как бы это парадоксально ни звучало, ведь, оглядываясь назад, все, что произошло между нами, было самой что ни на есть реальностью, – казался нам невероятно далеким. Это было похоже… Если я скажу «на сказку», то не потому, что были сопли и романтика, нет; Роджер староват для роли Прекрасного Принца, да и мои данные вряд ли дотянут до уровня Белоснежки. Но было ощущение, что мы живем в сказке: в мире, где главенствуют правила и законы, отличные от тех, к которым мы привыкли. В этом мире зеркала отвечали на вопросы, а животные разговаривали; в нем существовали гномы, ведьмы и хрустальные туфельки. Когда мы, в конце концов, могли друг от друга оторваться, – как правило, в закусочной, – мы обсуждали, куда эти отношения нас приведут. Мы знали, что столкнемся с последствиями наших действий. Знали, но, по правде говоря, не придавали этому значения. «Последствия» были всего лишь словом.
Но когда Джоан измерила нас взглядом, – когда она как ужаленная умчалась на машине, – когда все это случилось, казалось, что наш сказочный мир бомбой влетел в настоящий. Все, о чем мы говорили, все возможные варианты развития событий, которые мы обсуждали, вплоть до такого, в котором Роджер уходит от Джоан и переезжает ко мне, – все они превратились из набора слов во вполне реальные перспективы. Мы получили то, о чем мечтали. Разве не говорят «остерегайся своих желаний»? И вот, пожалуйста: мы получили, что хотели, и застыли как вкопанные, не зная, что с этим делать.
Но вскоре оттаяли. Я ни секунды не сомневалась, что Роджер впадет в панику и скажет: «Нам было хорошо вдвоем, но у меня есть жена». Я не склонна к фатализму. Но они прожили вместе тридцать пять лет. Когда мы с Роджером переспали, я пообещала себе, что не буду себя обманывать. Я осознавала свои чувства и думала, что знала, что он чувствует ко мне; но все же иногда одной любви недостаточно. Я не обманывала себя ожиданиями и воспользовалась подвернувшимся шансом, но всегда знала, что всему придет конец. Даже в наши самые… интимные моменты, тихий голосок в моей голове продолжал шептать: «Это – не навсегда».
Поэтому я не поверила своим ушам, когда Роджер повернулся ко мне и сказал: «Одевайся, нам срочно нужно в банк». Все их счета были общими, и Роджер опасался, что Джоан собирается снять все до копейки. «Если она уже там, у тебя есть наличка?» – спросил он, пока я натягивала джинсы; именно тогда я поняла, что голос в голове был не прав. Это был не конец. Все только начиналось. Я спешно оделась, и мы поехали в банк. Джоан не успела обчистить счета, и Роджер, сняв половину, открыл свой собственный счет. Мы вернулись домой и сели на кухне доедать остатки жареной курицы. Потом мы смотрели телевизор в гостиной. Наш мир стал реальностью. Словно раньше мы жили на полотнах Моне среди размытых границ и теплого света, а затем нас резко перебросило на гиперреалистичные картины Люсьена Фрейда. Я испытывала… Я явственно осознала, что претерпеваю метаморфозу. Такое случалось со мной всего пару раз в жизни.
Через неделю Роджер переехал ко мне. Он и Джоан начали долгий и запутанный процесс развода. А я стала вавилонской блудницей. Не хочу лишний раз возвращаться к этому. Вся ночь уйдет только на то, чтобы перечислить все, что сделала Джоан, чтобы ты понял: она была полнейшей стервой. Она проникла в мою квартиру и разгромила ее ко всем чертям, словно частный детектив-любитель. Тем временем друзья Роджера и Джоан встали на ее сторону, как будто не имели ни малейшего представления об их отношениях. Мне кажется, женщины опасались, что для их мужей Роджер мог стать кумиром для подражания, а этого, в свою очередь, боялись мужья. Я как будто вернулась в школу. Всегда думала, что с возрастом приходит зрелость. Как же я ошибалась. Меня окружали люди вдвое, а то и втрое старше, но они ничем не отличались от школьников, перебрасывающихся записками. Если честно, мы с Роджером были счастливы – ты даже представить себе не можешь, насколько, – но временами это ребячество раздражало.