Я выбегаю из кухни. В комнате Ребекки адский беспорядок. Галстука не видно. Бегу обратно на кухню:
— Не могу его найти. Обойдешься сегодня без галстука. Что будешь есть? — Ребекка начинает размышлять, я ее одергиваю. — Быстро!
— Мне нужно в туалет, — говорит она и выходит из кухни.
— Значит, будешь Витабикс, — кричу ей вслед.
Пять минут до выхода.
— Мне не нравится эта салфетка! Я хочу как у Тома — с собакой! — Ребекка начинает вытягивать пластиковую салфетку из-под кружки Тома. Он пытается перехватить. Начинается возня.
— Немедленно прекратите, — кричу я. — Это всего лишь салфетка!
Дети начинают рыдать.
— Ненавижу Тома! — кричит Ребекка.
— Будешь тост? — я не обращаю внимания на ее слезы.
— Да, пожалуйста. И чай.
— На чай нет времени.
— Мама, Том показывает мне язык!
— Не показывает.
— Нет, показывает! Я не хочу сидеть рядом с ним! — Ребекка хватает свою кружку и пересаживается на другой конец стола.
Мы уже опаздываем. Я пытаюсь расчесать ее, пока она ест. Волосы спутались, и мне приходится с силой дергать колтуны. Ребекка вскрикивает.
— Не этой расческой! Расчеши меня щеткой!
— Не могу ее найти, — бормочу я, зажав зубами конец ленты и пытаясь сделать из ее волос аккуратный хвост. Следующий в очереди на расчесывание — Том. Его волосы похожи на мочалку. Ребекка закончила есть.
— Зубы! — мне постоянно приходится ей напоминать.
— На моей зубной щетке мыло.
Тут не поспоришь, ее зубная щетка действительно запачкана мылом. Вчера вечером она купала Барби.
— Почисти зубы моей.
Пока она была в ванной, я вышла в коридор: пальто, рюкзак, дневник, учебники, записка по поводу рождественского концерта в школе. Я подхватила Тома одной рукой, другой схватила вернувшуюся из ванной Ребекку и потащила детей к двери.
— Мама, я еще не надела ботинки!
— Всем молчать!
Машина едет по дороге на полной скорости. Через десять минут Ребекка тихо говорит:
— У меня сегодня балет.
— Я привезу твои вещи днем.
По крайней мере, мне будет чем занять себя.
Перед школой осталось всего три машины. «Беги», — тороплю я ее. Ребекка бросается к школе и немедленно возвращается ко мне.
— Ты меня не поцеловала! — Она крепко меня обнимает и целует. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю. А теперь — иди.
Вернувшись домой, я нахожу ее галстук — он валяется на полу машины.
— Ну, Том, вот мы с тобой и остались вдвоем. — Я толкаю дверь и вхожу в неубранный дом. — Хотелось бы знать, не пора ли тебе спать?
Среда. 9 декабря
Майк все еще живет у Билла и, несомненно, каждое его утро начинается с кошачьего хвоста (отлично!). Но теперь, по дороге с работы, он заезжает к нам, чтобы навестить детей и доказать мне, каким чудесным и заботливым отцом он может быть. Как муж, которому можно доверять, — он просто кусок дерьма, а вот отец — замечательный. Ребекка сходит с ума от счастья. По вечерам они вдвоем лежат у камина и играют в карты. Том счастлив, потому что теперь папочка почти каждый вечер купает его перед сном. Я наблюдаю за ними и постепенно закипаю: ему понадобилось быть выгнанным из дома за мерзкую измену, чтобы до него дошло, какие у нас хорошие дети. Чертовы МУЖЧИНЫ! Джилл меня больше не поддерживает в моей кампании по изгнанию подлеца, потому что, когда мы несколько дней назад ходили к ней в гости, Ребекка неожиданно разревелась и спросила Джилл, почему наш папочка больше не живет дома. Джилл, которая с легкостью проявляет бессмысленную жестокость, когда говорит о своем муже, спросила меня, почему я так бессмысленно жестока к Майку.
Но как я могу быть уверена, что между Майком и Кейт все кончено? Он так говорит, но ведь многие недели до этого, он ничего не говорил о том, что спал с ней. Как я могу верить его словам, если до этого он только и делал, что врал? Что теперь его слова значат для меня? Но что больше всего выводит меня из себя, буквально доводит до белого каления, так это то, что он спал с ней, сняв рубашки, которые гладила я. Это несправедливо.
Пятница, 11 декабря
Мне нужно придумать, как зарабатывать деньги. Если так и дальше пойдет, то скоро я окажусь на ступенях школы Ребекки, с Томом на руках, Плюхом, лежащим рядом, а перед нами будут лежать шляпа для денег и большой плакат: «Брошенная жена. Нужны деньги на оплату школы. Пожалуйста, будьте щедрыми». Пожалуй, на Гарриет это подействует.
Она позвонила вчера вечером, полная сочувствия к брошенной жене и страшно довольная собой. Для друзей твоя трагедия — как леденец для ребенка.