Михаил, слушая рассказ Нины, разнервничался так, что у него затряслись руки. Неелов подошёл к стоящей в углу металлической поилке с кнопкой подачи воды, набрал один пластиковый стакан, выпил и наполнил другой.
— Шрам на лбу у этого полицейского был, вы не заметили? — спросил он, протягивая воду Нине.
—Да-а! — протянула женщина. — Да! Точно был шрам! А вы-то откуда…?
[31] Хамсин – суховей, песчаный ветер из пустыни.
[32] Бэйт-холим (иврит) - больница, дословно, дом больных.
* * *
* * *
1999
Хайфа
В тот вечер однокурсникам по «ульпану» было не до занятий. Впрочем, ивритом они позанимались, и даже интенсивней обычного. В классе появилась учительница по имени Далия — приятная, коротко стриженная темноволосая израильтянка лет сорока. Все курсисты, особенно женщины, бросились к ней. На ломаном иврите ученики кое-как объяснили суть происшедшего. Далия заметно расстроилась, присела за свой стол, и с полминуты помолчав, сказала:
— Кодем коль, царих орех дин!
— Прежде всего, нужен адвокат! — вслух перевела Ангелина, лучшая ученица на курсе.
— Какой ещё адвокат? — возмутились присутствующие. — На человека напали, избили, и теперь потерпевшему ещё и защитник нужен?
— Разумеется! — продолжила переводить Ангелина. — Если дойдёт до суда, то в таком деле на стороне потерпевшего обязательно должен выступать опытный юрист. С полицией шутки плохи, они запросто превратят жертву в преступника. К сожалению, полицейский произвол — это всё ещё наша национальная проблема. У нас в стране на «миштару», родную израильскую полицию, жаловаться некуда и некому. К тому же их служба собственной безопасности всегда прикроет своих. Кстати, вы не думайте, что полиция только русских обижает. Когда я училась в Университете, моего парня тоже полицейские сильно избили. У нас была разрешённая демонстрация, причём на территории «Универа». Какой-то дурак вызвал полицию. Полицейские ворвались в Университет, на что не имели права без согласия его руководства, и сразу начали бить студентов. Один со зверским лицом погнался за мной. Мой парень, естественно, вступился. Так полицейские толпой, у всех на глазах, принялись его избивать и всё норовили в пах ударить. Между прочим, после этого безобразия кроме меня и моего парня, да ещё одного студента-араба никто жалобу подписывать не стал. Бояться у нас с полицией связываться! Одна надежда на справедливого судью, на его объективность. В Израиле, слава богу, такие судьи есть.
— Но ведь опытный адвокат больших денег стоит, — резонно заметили ученики.
—Это правда, — согласилась Далия. — К счастью, один мой хороший знакомый как раз неплохой адвокат и, возможно, возьмётся за это дело бесплатно, ради престижа. Такой процесс может принести популярность. Последняя «русская» волна репатриации —самая большая алия[1] в истории государства Израиль. Я светский человек, хотя и стараюсь соблюдать основные постулаты иудаизма. Ваш Советский Союз был страной насильственного атеизма, и вы не виноваты, что незнакомы с еврейской традицией. Многих простых и не слишком умных израильтян раздражает и то, что русские не всегда соблюдают религиозные правила, кашрут, и то, что «русских» вдруг стало слишком много. Да и общий уровень образования у вас выше среднего. Впрочем, в Израиле всегда были трения между общинами. «Ашкеназы», европейские евреи, не любят «сефардов», иудеев из арабских стран. Те отвечают им взаимностью, и вместе они не слишком жалуют эфиопов. Разумеется, русские теперь мешают и первым, и вторым, и третьим.
С утра начался сильный ливень, а в такую погоду землекопы кабели не укладывают. Прогноз обещал буйство стихии еще несколько дней, и Михаил созвонился с однокурсниками по «ульпану», чтобы вместе с ними навестить пострадавшего от «родной миштары».