Мало того что этот тип знает Ларису. Но спрашивая, что происходит, он ещё и называет её «своей душенькой» — изумлённо констатировал про себя Михаил.
Он так и застыл, нагнувшись, с протянутой к камню рукой. Впрочем, особого внимания на это никто не обращал. Лариса тоже узнала полицейского. Улыбаясь и совсем по-дружески называя его Ави, она принялась объяснять этому, обличённому властью монстру про попавшего под автобус, но к счастью ещё не раздавленного, рыженького котёнка. Ави сочувственно покивал головой, а через минуту и вовсе возглавил спасательно-кошачью операцию. Он загнал араба за руль автобуса и, вглядываясь в кромешную тьму под его днищем, заставил водителя медленно, рывками двигаться вперёд. Вдруг раздалось отчаянное мяуканье, и грязно рыжий клубок выпрыгнул из самой середины этой самой тьмы, прямо под огромные сдвоенные скаты задних колёс. Оказавшись ближе всех, Мишка в самый последний момент вырвал растерянное несчастное существо из лап смерти, воняющей бензином и резиной.
Рыжий отделался оторванной с кончика хвоста шерстью. Михаилу же в награду досталась пара чувствительных укусов, и несколько неприятно саднящих царапин на руках.
— Ты мой спасатель рыжиков! — кинулась к нему на шею Лариса.
Она обняла Мишку и без стеснения поцеловала его в губы. Сам не зная зачем, Михаил искоса взглянул на полицейского. Они встретились взглядами, и Мишка вдруг понял, что читает мысли-чувства это человека, как открытую книгу.
Ави узнал Михаила, узнал того самого русского, которого он собирался не так давно с истинным удовольствием «проучить». За что? Да за то, что он «вонючий русский»! Разве этого мало?! Они же повсюду эти гои, эти пьяницы-свиноеды!
Правительство сошло с ума. Эти чёртовы ашкеназы[1] запустили в Израиль почти миллион этих грязных славян! Эти «русские», как крысы, за последние годы полностью заполонили землю Израиля! Причем, многие из них ещё имеют наглость считать себя евреями! Да уж лучше «старые друзья» арабы, чем такие «евреи»!
И в двух шагах от него, это ничтожество, этот «отброс из России» теперь целует женщина, от которой он давно без ума! Конечно, большинство «русских» девок прирождённые проститутки. Но эта особенная, она не такая! Пару лет назад он, Ави Табах познакомился с Ларой, как говорят, «при весьма пикантных обстоятельствах», и с тех пор не может её забыть. Хайфа город не маленький, но и не слишком большой. Всякий раз, встречаясь с этой русской еврейкой, Ави тайно и горестно вздыхает: «ну почему она не моя»?
По лицу шотера прошла нервная судорога. А ведь Лара поцеловала этого русского, как любовника! Ави давно не мальчик, он разбирается…
— Похоже, ты давно знакома с этим человеком со шрамом, — хмуро осведомился Михаил, едва лишь они с Ларой сели в машину, оставив позади место кошачьего происшествия.
— Всего лишь однажды организовала пару страховых полисов его сестре и племянницам, — непринуждённо ответила Лариса, нежно прижимая к груди беспрерывно мяукающее рыжее и лохматое существо.
Мишке показалось, что его любовница что-то недоговаривает. Однако, взглянув на неё, понял, — продолжать расспросы не стоит.
— Откровенность за не откровенность, — великодушно решил он, чтобы тут же поведать Ларисе свою историю знакомства с этим «достойным» правоохранителем.
— И почему я не слишком удивлена? — отметила Лара.
Историю своего любовника она слушала с гримасой острой досады.
[45] Ашкеназы – европейские евреи. Термин происходит от еврейского названия средневековой Германии - «Ашкеназ»
Глава 10.
Будет тебе счастье!
Москва
2000
Настя
Настя помнила то утро, когда проснулась в своей кровати с чувством того, что дом, в котором она прожила восемь лет, стал другой. Вроде бы всё было прежним и обычным в е коротенькой жизни, вещи оставались на своих местах.
У стены напротив, накрывшись с головой одеялом, спала мама. Просясь на улицу, в коридоре, как всегда по утрам, скулила доберманша Карма. И всё же что-то совсем-совсем поменялось.
— Папа уехал! — вспомнила вдруг Настя, и её маленькое сердечко сжалось от этого понимания.
Ей казалось, что папа, не желая разбудить спящую дочь, всё-таки с ней попрощался. Во сне Настя помнила ночное прикосновение к щеке сухих, немного царапающих губ, запах одеколона и стук закрывшейся двери.