– Лало, – обернулся к сыну Ангел, – смерть – это не конец.
– Да? Хм. Я подумаю об этом. (Для меня так вполне себе конец, пап.)
Обычно Лало не вылезал из спортивных шортов и старой тенниски «Ван Хален». Но бывают такие дни, как сегодня, когда нужно напомнить миру, что ты за человек. Серьезное дело требует почтительного отношения, и строгий костюм отлично демонстрирует почтение. Уважу папашу, мысленно усмехнулся он.
Но вот эта хрень про «смерти нет»? Ага. Нет уж.
Смерть точно и несомненно стала концом для его брата. Смерть – мерзкая тварь, забравшая половину парней в стране «Аллах акбар». Смерть должна была забрать его вместо них, забрать целиком, а не одно яйцо. А она просто раскрыла его ногу вдоль, ухватившись за мошонку, как за застежку-молнию, и расстегнула вдоль бедра до колена, вокруг колена и до самого ботинка. Просто позырить. Как там стейк внутри. Когда он вернулся домой, Индио дразнил его Однояйцевым. Лало не понимал, что здесь смешного, но хохотал до слез, приговаривая: «Это не смешно, придурок!»
Смерть?
Ему пальцев на руках не хватит, чтобы пересчитать ребят, которых он потерял прямо здесь, в этом городе. В «Макдоналдсе», в парке, под эстакадой на съезде к 805-му. И тот коп, которого Браулио с Джокером забили цепями. Парень так и не оправился. И на танцы не пойдет больше, если бы даже пришел в себя.
Вот это точно навсегда.
И да – ни одного сигнала ни от кого из них. Никто не возвращается. И эти мистические папины байки про брухо[98] – просто древняя мексиканская магическая хрень. Смерть – это не конец? Ну, возможно, если ночные кошмары считаются. В кошмарах их целые толпы, болтливых покойников. Папа, конечно, во многом разбирается, но oн не видел, как мозги размазываются по мостовой. Вояка, как все настоящие мужики, был философом. Дьявол, нога разболелась; хоть бы крошку чего-нибудь, чтоб облегчить боль.
А Старший Ангел думал: дети такие глупые, уверены, что прежде них на свете никого не существовало.
Лало знал, что в новом костюме выглядит стильно. И капли дождя на своей наполовину выбритой, наполовину лысой голове принимал с достоинством босса. Голова открыта стихиям, раз уж снял берет. Он воображал, что лицо его кажется вырезанным из темного дерева. Истинный воин чичимека[99], cabrones. Firme[100].
Усы у него чуть отросли, и клочок волос под нижней губой выглядел чертовски bandido. За темными очками абсолютно не видно глаз. Между тем он постоянно поглядывал по сторонам – следил за соседскими недоумками. Эти бандиты вечно нарывались на неприятности. От дурных соседей не убережешься.
А еще он вынужден был следить, не появится ли этот долбаный Пограничный контроль. И правительственные дроны. Выслеживающие цветных, пересчитывающие их.
Migra![101] Тихуанская родня почему-то называла Пограничный контроль «маленькой морской звездой». С какого хрена, хотел бы знать Лало. Но не мог вернуться в Тихуану, чтобы расспросить. Не сейчас точно.
В последнее время Пограничный контроль действовал втихаря – засылал своих агентов на родительские собрания в школах и хватал родителей-латиносов прямо по пути домой. Так, об этом позже. Он не допустит, чтобы ублюдки из migra зацапали кого-то из дядюшек или тетушек. Не сегодня.
Или его самого, если уж на то пошло.
Никаких копов. Он называл их chota или placa, на языке, которого не понимал отец. А его самого научили Браулио и Индио. Хотя Индио был пугливее остальных парней. Такой высокий, такой смуглый и, блин, – сплошные мышцы. Но он не был тем, кем казался. И он был лучшим из них. Браулио одурачил их. Весельчак. Мед и елей для мамы и папы. Никто не знал правды, кроме Минни. И за решетку попадал вовсе не Индио. Сажали всегда Лало.
Он уже пару раз побывал в тюрьме. Хреново, особенно в последний раз – федералы и все такое. Но самое отвратительное, что папина репутация страдает. Папа предупреждал, раз за разом. Если ты влип в неприятности, не только семью опозоришь, но еще и выяснится, что ты нелегал, и тебя вышвырнут из Штатов. «Не волнуйся, пап. Я же раненый ветеран». Ага.
Он же не просил младенцем тащить его через Тихуана-ривер. Но вот же. Едва Лало родился, в 1975-м, как папа решил, что пора им перебраться через границу в Сан-Диего, где он ныкался по норам и вкалывал, таких нелегалов еще поискать. Жил в доме у деда. «Строил для нас лучшую жизнь», как любил он приговаривать, когда по выходным удавалось прокрасться через границу в Мексику. Лало жалел себя: живет себе парень в Даго, считает себя Viva La Raza[102], американским чуваком, и вдруг выясняется, что он должен скрываться от Пограничного контроля. Ну не дерьмо ли.
98
Брухо, бруха – колдун, ведьма (
99
Чичемеки – легендарный народ, населявший Мексику до начала XVI века.
102