- Айвори напоил меня какао.
- Какао?
- Ага. Сказал, что если не поможет с похмельем, то хотя бы поднимет настроение.
Мэтт пожалел, что сам не догадался о чем-то подобном, его хватило только на то, чтобы посмеиваться над мрачным Даниэлем, агрессивно пьющим чай всё утро. Возможно, Айвори тоже знал его достаточно хорошо.
Вернувшись к столу, Даниэль разложил тарелки и уселся на старое продавленное кресло, таких стояло четыре в ряд у стены, почти импровизированный диван. Достав сигареты, Даниэль покрутил их в руках, но курить не стал. Вместо этого взял чашку, которую принес с собой и продолжил пить. Наверное, то самое какао.
Мэтт по-прежнему стоял рядом со статуей. Пальмовую ветвь он, конечно, тоже не признал, больше походило на перо. Но... глаза?
- Зачем Айвори эта Святая Люсия? - спросил Мэтт.
- А, мы стащили ее из церкви.
Мэтт уселся за стол и уставился на крайне невозмутимого брата. За его спиной за стеклом просматривалась кухня, где маячил Айвори, кажется, что-то доставал из холодильника.
- В районе Байуотера есть маленькое кладбище и часовня Святого Роха, - сказал Даниэль. - Ее построили в конце девятнадцатого века, после эпидемии желтой лихорадки. Святой Рох считался избавителем от чумы и покровителем здоровья. Очень интересное место, там везде костыли, вставные челюсти и прочие милые вещи. Люди оставляют их, когда идут на поправку. Часовня на кладбище ветшала, после «Катрины» совсем пришла в упадок. Так что когда мы туда забрались, никто не был против того, чтобы Айвори забрал статую.
- И притащил сюда. Я начинаю думать, что истории про вырванные глаза не самое увлекательное, чем занимаются семинаристы.
- Тут жила мать Айвори, а у нее проблемы с глазами из-за одной из забытых тропических болезней. Святая Люсия покровительница подобных вещей. Миссис Ландри не ослепла, так что можно считать, что статуя свое дело сделала. И современная медицина, конечно.
Мэтт не знал, в курсе ли Даниэль всей истории... но слышал ее от отца. Когда в семинарии Даниэль стал общаться с Айвори Ландри, об этом узнал дед. Оказалось, что Айвори внук того самого Ландри, друга Бернарда в молодости.
Дед помог миссис Ландри с лечением, она в тот момент была бедна, как и многие в городе. А южная бедность близка к земле, к кишащим насекомым и таким вот облупленным статуям с глазами на блюдце.
- В семинарии было забавно, - продолжал Даниэль. - У нас был наш маленький кружок местных психов.
- Меня всегда удивляло, почему у тебя столько знакомых по семинарии, а из колледжа ты ни с кем не общаешься.
- Колледж был позже. Мы с Айвори сошлись именно на колдовстве. Я беседовал с лоа, он всегда видел и знал больше, чем положено обычному человеку. Но у него не было целой семьи таких же. Бен и несколько других потом примкнули к нам из интереса. Айвори в семинарию-то пошел, чтобы найти себя, смирить колдовскую часть с окружающим миром.
- А нашел тебя и остальных.
- Ну, мы были явно практичнее, чем предполагаемый бог.
Дверь открылась, и на веранду вышел Айвори с большой миской картофельного салата. Только тут Мэтт понял, то ли рассказы о расхищении часовен так подействовали, то ли подступавший полдень без завтрака, но есть хотелось ужасно.
Большую часть времени дальше Мэтт предпочел молчать.
Айвори и Даниэль давно не виделись, поэтому обсуждали новости об общих знакомых, начиная от бывших семинаристов и заканчивая некоей мадам Аделаидой. Разговор о книгах Мэтт хотя бы мог поддержать, а вот когда речь зашла о каких-то альбомах, Мэтт понятия не имел, что это за музыканты. Зная Даниэля и видя Айвори, можно было предположить что угодно, от католического хора до жесткой электроники.
Семья Айвори принадлежала к каджунам, и его мать наверняка много говорила по-французски, потому что он часто вплетал в речь французские слова. Когда Даниэль прибавлял к этой мешанине латынь, Мэтт чувствовал себя туповатым.
И немного лишним.
Поэтому, когда позже Даниэль вовсе не начал спрашивать о том, зачем они приехали, а предложил пройтись, Мэтт начал слабо отмахиваться, что лучше останется в доме. В конце концов, тут же есть книги, он найдет, чем заняться. Подумает и о собственной никчемности, не без этого, конечно.
Даниэль решительно возразил, Айвори его поддержал, и Мэтт поплелся за ними на прогулку вдоль реки. Правда, незаметно для себя втянулся. Даниэль решил искать змей, как в детстве, Мэтт с ужасом вспоминал свои видения, но здесь рептилии были самыми настоящими, и это странным образом помогло отвлечься. Напомнило, что помимо иллюзий есть всамделишная жизнь.
Реальные змеи будто прогоняли выдуманных.
Айвори же расспрашивал о работе в книжном, ему это явно представлялось интересным. Мэтт и не заметил, как начал вдохновенно рассказывать, так что через некоторое время даже охрип. От него не укрылось, как Айвори и Даниэль переглянулись, и последний улыбнулся, так что закралось подозрение, о чем-то таком эти двое и договорились.
Что ж, если они хотели отвлечь Мэтта от его видений, у них определенно получилось.
Когда они вернулись в дом, Айвори заметно устал. Он тяжело, хрипло дышал. Даниэль усадил их на диван на кухне, вручил по бутылке воды и заявил:
- Смотрите, как работает мастер.
Готовил он хорошо, помощь ему не требовалась, так что Мэтт мог только наблюдать, как на плите вырисовывается ужин, и слушать прерывистое дыхание Айвори.
Мэтт помнил, что был совсем юным, когда Даниэль познакомил его с другом. И шепотом спросил:
- Он болен, да? Он умирает?
Даниэль тогда посмотрел с удивлением:
- У него есть проблемы с сердцем, но он совершенно точно не умирает.
- Ему дышать тяжело.
- Это потому что в детстве ему в грудь стреляли.
Мэтт в тот момент удивился всё-таки больше, чем глазам на блюдце. И спросил только:
- Кто?
- Его отец. Вроде как случайность, но он был тем еще подонком. Он давно умер.
И Мэтт решил благоразумно не спрашивать, как именно.
Ужинать сели, когда уже начали густиться сумерки. Еда оказалась вкусной, разговоры неторопливыми, и Мэтт с удивлением понял, что в этом странном месте в отрыве от города чувствовал умиротворение. Даже всплески от аллигаторов за спиной не пугали.
Айвори сам походил на призрака, с этими светлыми волосами и острым взглядом, проникающим в суть вещей. С облупленной статуей без глаз за спиной. Как ни странно, именно хриплое дыхание делало его как будто более понятным и земным.
- Давайте перейдем к главному, - неожиданно сказал Даниэль.
Пока Мэтт подбирал соус на тарелке, брат неторопливо и обстоятельно рассказал обо всем. И о смерти Бена, которой в разговорах намеренно не касались, и о мертвом ритуалисте, и о видениях Мэтта и догадках о том, что в этом может быть замешан подосланный лоа.
- Или проклятие, - упрямо заявил Мэтт. - Дан игнорирует это, но я считаю, Бен стал жертвой, чтобы наслать проклятие.
Даниэль закатил глаза, выражая, что он думает о подобном предположении, но Айвори меланхолично кивнул. Кажется, не столько Мэтту, сколько собственным мыслям. Посмотрел на Даниэля:
- С тобой точно что-то не так.
- Тоже веришь в проклятие?
- Я знаю, что-то не так. Но не знаю, что именно. Может, и проклятие, а может, и нет. Но если оно мощное, я не распознаю.
- Посмотри, почему видения Мэтта такие сильные.
Даже не кивнув, Айвори скрылся в доме, в одной из комнат. Даниэль начал убирать со стола, и Мэтт решил помочь. Он точно не знал, что может Айвори, но если он скажет что-то конкретное, почему бы и не узнать. Одна мысль о возвращении в город, о том, что Даниэлю придется уйти, и Мэтт снова останется с призраками и видениями... это заставляло дрожать.
Вспомнилось, что Айвори единственный из знакомых Даниэля приходил к нему в больницу после аварии.
Кажется, Даниэль не счел нужным кого-то извещать. Как он потом говорил, Айвори сам позвонил и просто сказал:
- Я знаю, что произошло. Я могу приехать?