– Ваша лучезарность, королева с недавних пор пребывает в мрачном расположении духа. Боюсь, она не захочет откликаться на ваши требования.
На это Ригелус лишь махнул вглубь зала. Чувствовалось, что его одолевает скука.
– И тем не менее мы попробуем.
Хранительница снова поклонилась и зашаркала, двигаясь мимо ванн и оборудования. Шлейф ее одежд был белым от соли.
Ригелус шел, не обращая на мистиков никакого внимания. Они были всего лишь колесиками машины, помогавшими ему в решении задач. Но Лидия невольно останавливала взгляд на бледных лицах. Все они, независимо от собственного желания, находились в состоянии дремы.
Откуда они попали сюда – эти ясновидцы, запертые в ваннах? Сколько трудностей выпало на долю их и их семей, чтобы оказаться избранными? И какими способностями они обладали, раз удостоились, как говорили, несравненной чести служить самим астериям?
Ригелус приблизился к тускло освещенной середине зала. Там, в хрустальном пузыре величиной с дыню, дремала женщина, состоящая из чистого пламени.
Ее длинные волосы золотистыми волнами и огненными локонами разметались вокруг. Изящные худощавые руки и ноги оставались обнаженными. Женщина была не больше ладони Лидии, но от нее – даже спящей – веяло величием, словно она являла собой маленькое солнце, вокруг которого вращался этот зал.
По мнению Лидии, такое сравнение недалеко ушло от правды.
Шаркая ногами, хранительница подошла к хрустальному пузырю, защищенному многочисленными заклинаниями, и узловатыми пальцами постучала по поверхности:
– Просыпайся. Твой хозяин желает тебя видеть.
Иритис открыла глаза, похожие на сверкающие угли. Хотя она и так состояла из пламени, казалось, она бурлит от ненависти. Особенно при взгляде на Ригелуса.
Светлая Рука нагнул голову, изобразив насмешливый поклон:
– Приветствую, ваше величество.
Медленно, с изяществом танцовщицы, Иритис села. Ее взгляд переместился с Ригелуса и хранительницы на Лидию. И вновь на лице появилось лишь презрение и вопрос о возможных причинах появления Лани. Огненные спрайты отличались красотой лиц, однако лицо их королевы было на удивление простым.
Ригелус указал на Лидию. Его длинные пальцы были в золотых кольцах, сиявших в свете Иритис.
– У моей Лани есть для тебя поручение.
«Моя Лань», он сказал. Лидия игнорировала собственническое чувство, прозвучавшее в этих словах, и то, что они все-таки оцарапали ей душу.
Вновь убрав руки за спину, она подошла к хрустальному сосуду:
– У меня в тюрьме содержатся трое узников. Твое пламя окажет на них особо стимулирующее воздействие. Мне нужно, чтобы ты отправилась туда со мной и помогла их разговорить.
Хранительница мистиков вздрогнула и уставилась на Лидию:
– Вы никак не можете изъять ее отсюда.
– Будучи хранительницей этого места, ты сумеешь сама поддерживать его защиту, – сказала Лидия, даже не взглянув на старуху. – Это на пару часов.
Она могла поклясться, что видела, как глаза хранительницы враждебно вспыхнули под вуалью.
– Иритис находится здесь как раз потому, что только она способна обеспечить этому месту надлежащую защиту. Ее свет сдерживает темноту Хела.
Придав лицу скучающее выражение, Лидия вопросительно посмотрела на Ригелуса.
Он усмехнулся. Жестокость других всегда его забавляла. Он сказал хранительнице:
– Если Хел постучится в дверь, дай мне знать, и я лично тебе помогу.
Он оказывал Лидии большую честь, что указывало на его отчаянную потребность сломить Аталара. Она не была полностью уверена относительно Рунна и Баксиана, но Аталар…
Хранительница поклонилась. Иритис пристально смотрела на Лидию.
– Ты согласна мне помогать? – спросила та королеву.
Иритис взглянула на себя, словно могла видеть татуировку, опоясывающую ее горло. Некий ореол, созданный имперской колдуньей, чтобы ограничить магическую силу королевы спрайт.
Этот взгляд выражал немой вопрос.
– Татуировка останется, – сказала Ригелус. – У тебя достаточно магической силы, чтобы помочь Лани.
Лидия стояла молча, позволяя Иритис разглядывать ее.
Королеву спрайт держали здесь более века. Все это время она не видела дневного света и не покидала пределов хрустального пузыря. Ее глаза не утратили прежнего блеска, но он мог быть лишь фасадом, за которым скрывалось безумие. За столь долгий срок королева вполне могла потерять рассудок.
Однако Лидия не нуждалась в здравом уме Иритис. Она способна думать за двоих.
Иритис слегка опустила подбородок.
– Она в твоем распоряжении на неделю, – сказал Ригелус, повернувшись к Лидии.