– В твоем жилище обнаружили коммуникационный кристалл из тех, которыми пользуются мятежники Офиона.
– Я никогда не видела этого кристалла, – огрызнулась Хельда, сверкнув остатками зубов, коричневых от гнили. – Меня кто-то подставил.
– Да-да, – отмахнулась Лидия. – Можешь изложить свое дело Ригелусу.
Иритис внимательно следила за каждым движением. Ее пламя оставалось таким же тревожным.
У имперской колдуньи были все основания занервничать.
– Тогда зачем ты здесь?
– Разогреть тебя немного, – усмехнулась Лидия, взглянув на Иритис.
Королева спрайт уловила смысл и сменила цвет пламени на темно-красный, сохранив тревожность оттенка.
Но колдунья издала смешок, напоминающий воронье карканье. На ней по-прежнему была имперская форма с истершимся гербом республики на обвислой груди.
– Мне нечего тебе сказать, Лидия.
– Посмотрим, – ответила Лидия, закидывая ногу на ногу.
– Считаешь себя столь могущественной и неприкосновенной, – прошипела Хельда.
– Ты в этой части расскажешь мне, что еще непременно отомстишь?
– А ведь я знала твою мать, девчонка, – резко бросила колдунья.
Лидия прошла хорошую выучку и превосходно умела владеть собой. Ее лицо осталось бесстрастным.
– Моя мать была королевой ведьм, – предельно скучающим тоном произнесла она. – Ее знали слишком многие.
– Я не про поверхностное знакомства. Я знала ее хорошо. Летала в ее отряде в наши боевые деньки.
– До или после того, как ты продала свою душу Дому Пламени и Тени? – Лидия склонила голову набок.
– Я принесла клятву на верность Дому Пламени и Тени как раз из-за твоей матери. Она была слабой, бесхребетной и не имела вкуса к наказаниям.
– Думаю, в этом мы с моей матерью сильно разнимся.
Слезящиеся глаза Хельды скользнули по Лидии.
– Лучше это, чем быть таким позорищем, как твоя сестра, которая теперь именует себя королевой.
– Гипаксия наполовину принадлежит Дому Пламени и Тени. Она бы потребовала от тебя поклясться в верности обоим Домам.
Лидия знала, что Иритис внимательно следит за их разговором. Если королева умела запоминать с первого взгляда, может, ее способность простиралась и на то, что она слышала?
– Твоя мать сдуру отдала тебя отцу, – проворчала Хельда.
– Мне считать это комплиментом? – осведомилась Лидия.
– Считай, как тебе угодно. – Колдунья улыбнулась, блеснув кошмарными гнилыми зубами. – Ты – прирожденная убийца, как и любая истинная ведьма. А девчонка на троне такая же мягкосердечная, как твоя мать. Она угробит всю династию вальбарских ведьм.
– Мой отец, увы, отличался способностью уговорить кого угодно, – сказала Лидия, намеренно сделав вид, будто любуется кольцом на пальце, рубин которого сейчас не отличался от пламени Иритис. – Но довольно обо мне. Пора вас познакомить… Это Иритис, королева огненных спрайт. А это Хельда, верховная колдунья имперского ковена.
– Я знаю, кто ты такая, – тихо, с едва сдерживаемым гневом ответила Иритис. Сейчас она парила в центре пузыря. Ее тело стало кроваво-красным. – Ты надела на меня этот ошейник.
Хельда снова улыбнулась, разинув рот шире и показывая почерневшие десны. Кто-то робкий пришел бы в ужас от этой улыбки.
– Я имела честь сделать это и другой маленькой сучке, что носила корону до тебя.
Хельда не имела в виду мать Иритис, которая никогда не была королевой. Нет, когда последняя королева умерла, титул перешел к другой ветви династии, где Иритис оказалась первой в числе наследников.
Про́клятое наследие. Получив титул, она одновременно лишилась свободы. Иритис не проносила корону и одного дня, как Ригелус распорядился отправить ее в тюрьму.
– Да, Хельда. Мы все знаем, насколько ты искусна, – все так же сухо сказала ей Лидия. – Аталар может лично поблагодарить тебя за первое клеймо на лбу. Но давай поговорим о том, почему ты решила нас предать.
– Я ничего подобного не делала.
Даже горсианские кандалы не помешали колдунье выплеснуть немного ее магической силы.
Лидия подняла глаза к потолку и вздохнула:
– Хельда, у меня сегодня есть и другие дела. Может, не будем тянуть время?
Лидия без предупреждения коснулась вершины хрустального пузыря. Он мгновенно растаял. Теперь колдунью и королеву спрайт разделял лишь воздух.
Иритис не шевельнулась. Не попыталась убежать, не устроила взрыв пламени. Словно свобода после долгих лет заточения в пузыре…
Лидия прогнала эту мысль. Придав голосу такую же мертвую интонацию, как и выражению глаз, она сказала: