– Я не дам этому фейри ни капли своей крови! – шиплю я, когда веки Мериам смыкаются в изнеможении.
Юстус замирает на мгновение, разворачивается и подходит ко мне вплотную; мне приходится задрать голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Он, может, и ниже Лора или Данте, тем не менее Юстус Росси – мужчина внушительного роста.
Приглушенным голосом он говорит:
– Если откажешься, то подпишешь смертный приговор Энтони. Этого ты хочешь?
Сердце барабанит о ребра.
– Разумеется, нет!
Он немного повышает голос:
– Тогда придется побыть чернильницей Данте.
– В какую игру вы играете, дженерале?
– В ту, в которой моя внучка останется королевой Люче.
– Я не ваша…
– Ты не слышала, что мы с Мериам связали себя узами брака, Гокколина?
Прозвище, данное мне нонной, из его уст звучит отвратительно.
– Не смейте меня так называть! И если считаете, что будете править Люче через меня, то вас ждет сюрприз. – Когда он улыбается, я добавляю: – Я имела в виду ворона. Вас ждет ворон. Впрочем, даже два. Мой отец с удовольствием поможет Лору вас четвертовать.
Улыбка Юстуса становится шире, в уголках хитрых глаз появляются морщинки. Неужели он полагает, что его узы с Мериам остановят мою пару и отца от того, чтобы разорвать его уродливое сердце?
Мое собственное сердце сжимается, когда до меня доходит причина его ликования. У него есть доступ к шаббинской крови, и он знает не только как рисовать печати, но и как лишить жизни перевертышей.
– Шепчи, когда говорить на родной язык, – бормочет он – на шаббинском, судя по сильному акценту.
Я хлопаю глазами. Я говорю на… на…
Я встряхиваюсь. Не время восхищаться новообретенным навыком… хотя, вот это да! Настоящее чудо.
Я бормочу себе под нос:
– Откуда вы-то знаете шаббинский? Неужели великая и ненавистная Ксема Росси на самом деле наполовину колдунья и вам тоже знания перешли по наследству?
– По крови. Родной язык живет в крови. Что касается меня, мы с Мериам провели вместе годы. Когда-нибудь я расскажу тебе свою версию истории.
Он подходит к двери хранилища.
Повысив голос, я спрашиваю на лючинском:
– С чего вы взяли, что меня интересует история фейри, который обрезал уши собственной дочери?
Он останавливается.
– Это тебе Церера… – По полу мелькает тень, касаясь ботинка Юстуса. Она не достигает его лица, тем не менее оно темнеет. – Агриппина опозорила имя Росси и весь народ фейри. Так же, как и ее мать.
Тень замирает.
Отступая, Юстус рявкает:
– Катон! Раз тебе лучше всех удается терпеть заклинательницу змей, проводи ее в купальню, пока все туннели не пропитались ее зловонием.
Вероятно, меня должно задеть его оскорбление, однако мысли застряла на словах, которые слетели с его губ прямо перед тем, как появился Катон.
Неужели он собирался отрицать то, что отрезал кончики маминых ушей? Если да, если это сделал не он, то кто причинил боль моей родительнице?
Глава 13
Выходя из хранилища, я ожидаю увидеть на полу искалеченного Энтони, однако натыкаюсь только на скользкую лужу крови. Она блестит на почерневшем полу, подобно разлитому маслу.
Пальцы сжимаются в кулаки.
– Где он?
– Я велел его переместить. – Катон разглядывает лужу, затем опускает веки, видимо, чтобы не видеть неприятное зрелище.
– Куда вы велели его переместить?
Он поворачивает ко мне лицо и только потом поднимает веки.
– В комнату. С койкой.
– Над землей?
Катон вздыхает.
– Нет, Фэллон. Ты же знаешь, Данте ни за что не позволит.
– В этих туннелях много комнат? – Я устремляю взор в коридор, пересекающий тот, что ведет в мою «комнату».
– Прошу, ничего не спрашивай. Мне запрещено рассказывать, где мы находимся.
– Я уже знаю, что мы в Тареспагии, во владениях Ксемы Росси.
– Откуда?.. – Его рот округляется, прежде чем вновь сжаться. – Ах да. Хранилище. – Он смотрит на теперь уже закрытую золотую стену с эмблемой Росси. – Идем. Я покажу тебе ванную.
Катон ведет меня к туннелю. Камень гладкий, почти не видно никаких швов – а я ищу, еще как ищу, поскольку, пока я не выясню, как нарисовать печать, позволяющую проходить сквозь стены, щель может стать путем к свободе.
Кстати о печатях…
– Как это Мериам до сих пор не протолкнула себя сквозь стену?
– Рядом с ее троном нет стен. Но даже если бы ей удалось приблизиться к одной, она знает, что Лоркан Рибио убьет ее, едва она выйдет из укрытия. А если она умрет, умрешь и ты.
– Может, кому-то стоит сообщить ему, что наши жизни связаны? – Под «кем-то» я подразумеваю его.