— Ну и что? — спросил Семен. — Чего особенного-то? Ты ей сама говорила — приходи, мол, когда захочешь.
— А кто ее просил полоть? Мы что, сами без рук? Знаешь, милый мой, не нравится мне это. Чего она хозяйничает в чужом дворе?
— Может, она помочь хотела, — попытался сгладить Ираидину суровость Семен. — А ты и напустилась.
— Не нужна нам помощь. Сами обойдемся. Просто мне неприятно, что без нас тут хозяйничают.
«Знала бы ты, что тут было, так и про грядку бы не вспомнила», — подумал Семен, влезая на крышу и радуясь про себя, что его с сыном связала тайна. Не порвалась бы только эта ниточка…
8
Дача, неожиданно для него самого, захватила Семена. На работе ему приятно было думать, что в пятницу ехать в Залесиху. Подумает об этом — и теплая волна плеснется в сердце. Он заранее представлял, как они с Ираидой выйдут из электрички и пойдут мягкой проселочной дорогой, по которой идти — одно удовольствие. И такое умиротворение войдет в душу от вида крепких, высоких сосен, от яркой зелени, от щебета птиц, что и выразить нельзя. Легко и светло будет в душе оттого, что все городские заботы как бы останутся за порогом леса. В деревне его ждут новые заботы. Они не тяготят, а наполняют тихой радостью, и лишь увидит он из электрички в окно свою станцию, ладони уже заранее зудят, предчувствуя шероховатую теплую плоть топорища, молотка или другого инструмента, которым можно тесать, пилить, долбить, подчищать или красить. Этот зуд подгоняет его, торопит, и он невольно убыстряет шаги, пока Ираида, которая всегда устает быстро, не одернет его.
Скажи Семену раньше, что он станет заядлым дачником, из тех, кто, увидя на дороге какую-нибудь железку либо дощечку, подбирает ее, несет к себе и пытается приладить к делу, — не поверил бы, только рассмеялся. Теперь же всякую пустяковину Семен тащил на дачу, и смешно ему совсем не было. Оказывается, жила в нем такая хозяйственная струнка, незаметная до поры. Не купи дачу, так, может, и не узнал бы о ней никогда. Вот как случайности раскрывают человека. А сколько мы еще в себе не знаем припрятанного до поры, до заветного часа…
Или вот взять плотницкое, столярное ремесло. С малолетства, с того самого дня, как Семен попал на завод, его руки знали только железо, только металл. Металл ему стал родным и привычным. Он знал, как его точить, пилить, строгать, а за дерево браться не приходилось. Бывало, правда, дома что-нибудь починит: форточка не закрывается — подтешет, подчистит напильником разбухшую древесину. Ну там полку в кладовке прибьет или ножку стула закрепит, чтобы не шаталась. Так ведь все это мелочи, не требующие ни особого ума, ни сноровки. А чтобы всерьез, вот как теперь, — такого и в мыслях сроду не держал. И хотя никогда не задумывался он о плотницком или столярном ремесле, а вот приспичило, взялся за топор и рубанок — и обнаружилось, что руки у него и с деревом неплохо справляются.
Прошла какая-то неделя, а Семен работал уже наравне с Кузьмой, даже еще и поспорить мог, кто лучше ошкурит бревно или вытешет брус на четыре угла. Да и плаху мог так выстругать рубанком, что, води по ней ладонью сколько хочешь, ни одной занозы не поймаешь. И как бы от пришедшего уменья полюбилась ему податливая ласковость дерева, теплота шелковистых волокон, незатейливый, но такой удивительно приятный для глаза древесный рисунок. Руки сами так и тянулись к дереву, скучали по нему. И уже вечерний перестук топоров не раздражал Семена, как вначале, не лишал его спокойствия. Нет, стук его собственного топора вливался в общий многоголосый шум стройки, казался таким же простым и естественным в Залесихе, как щебет птиц в утреннем лесу. Вот какие перемены могут произойти с человеком!
Стены дома были уже готовы, крыша обшита тесом. Оставалось закончить с кровлей. Все, что можно, Семен добыл на заводе: одно выписал на складе, другое достали мужики. Высокий забор вокруг усадьбы оказался как нельзя кстати, и подивился Семен прозорливости Анатолия. Во дворе, надежно скрытые забором от любопытных глаз, лежали добротные доски, листы фанеры, банки с красками и даже два мешка керамической плитки. Этой плитке Семен пока еще не нашел применения, просто ему дешево предложили ее, он и взял, как взял бы любой толковый, хозяйственный человек. Но, конечно же, плитка не будет лишней, и ей обязательно найдется место.
Теперь можно брать отпуск… Во время отпуска Семен доведет дом до ума: оштукатурит изнутри, вставит рамы со стеклами, подгонит двери и начнет красить. Ираиде дом виделся голубым, с белыми резными наличниками. Ну что ж, голубой так голубой, кто против? И он, Семен, уже видел себя в голубом доме. Вот они с женой пьют чай у окна да поглядывают в заречную благодать…