— Только так! — с готовностью подтвердил тот, и лишь теперь Евдокия заметила, что и Колька не в телогрейке, а в стареньком, но пиджачке и тоже при галстуке. Галстук цветастый и новый — пиджачку Колькиному не родня. Наверное, Брагины ему дали, для форсу. И хотя галстук на тонкой Колькиной шее видеть было удивительно, и, чувствовалось, мешал он с непривычки, а вот поди ж ты: при галстуке, и все. Вроде бы даже это и не Колька с вечно не чесанными волосами и мятым, землистым от перепоя лицом, а совсем другой человек — причесанный и побритый. Даже не верилось в такое превращение. Недаром и Брагин его навеличивал: Николай Ильич. Что же он затеял-то? Какой спектакль?
— Ну и как вы поработали? — спросила Евдокия.
— Обыкновенно. Две нормы, — скромно ответил Брагин.
— Только так! — гордо ухмыльнулся Цыганков, которого всю жизнь ругали да гнали с одной работы на другую, а сейчас он чувствовал себя героем, петухом крутился перед женщинами, заглядывал в глаза звеньевому, ловил каждое слово каждый жест.
— Всего-то? — усмехнулась Евдокия, оглядываясь на Колобихину, на Галку. — Мы-то думали: вы не меньше как весь клин закончили. Такие радостные едете. А вы — всего две нормы. Плохо, мужики, плохо. Полторы-то мы до обеда сделали. Сегодня у нас две с половиной будет. — Она маленько прибавила и незаметно подмигнула Нинше, чтобы та не выдавала. — Ишь, удивили чем! Две нормы! А, бабы?
— Ага! Нашли чем хвастать! — выскочила вперед Колобихина. — Галстуками удивили! Женихи!
— А чем не женихи? — улыбнулся Брагин и сделал широкий жест в сторону Цыганкова. — Вот, к примеру, Николай Ильич. Поглядите на него. Холостой мужчина. Хороший тракторист. Зарабатывает — дай бог каждому. Не пьет, — Брагин голосом подчеркнул последние слова и повернулся к Валентине, глядя на нее в упор. — Чем не муж, а, Валентина? Может, подумаешь?
С тонкой усмешкой на накрашенных губах смотрела Валентина на Цыганкова, как глядят на забавную, но ненужную игрушку, и легкое презрение различалось в ее задумчивых глазах.
— Это Колька-то не пьет? — прыснула Колобихина. — Ой, бабы, держите меня! Да он не просыхает!
Брагин посмотрел на Колобихину и укоризненно покачал тяжелой породистой головой.
— Чего ты мелешь? Раньше за ним бывало. Да. — Поднял указательный палец и покачал им в воздухе. — Было до нашего звена. Когда он у нас еще не работал. А теперь вы его выпивши не увидите. Конечно, там в праздник или в выходной если и примет стопку, так это не грех. Какой праздник, если он сухой? А чтобы на людях кто увидел его выпивши сверх меры — это извините. Так я говорю, Николай Ильич?
— Четко! — Цыганков рубанул ладонью. — Все верно!
— Видели? У нас в звене порядки строгие. — И снова повернулся к Валентине: — Не прогадай, девка. Потом жалеть будешь.
— Да вы вроде сватать приехали? — удивилась Евдокия. — Вон, оказывается, в чем дело.
— А почему бы не посватать? — улыбался Брагин. — Чем мы не сваты? Отчего бы нашим звеньям не породниться? Как говорится, наш жених, ваша невеста. Как ты на это, Евдокия Никитична?
Евдокия пожала плечами:
— Тут моей власти нет, Алексей Петрович. Приказать я ей не могу. Как сама скажет.
— От силы до получки продержится ваш жених! — крикнула Нинша.
Брагин сразу же и обернулся к ней, словно ждал этих слов.
— Значит, так. Кто из вас увидит его выпивши — скажите мне. И я ухожу из звеньевых. Сразу!
— Не боишься рисковать-то? — спросила Евдокия.
— Я без работы не останусь. В крайнем случае, к вам трактористом попрошусь. Примете, нет?
— На кой ты нам нужен! — отмахнулась Колобихина.
— Неужто не возьмете, а, Никитична? — смеялся Брагин.
— А зачем? Наладчик у нас есть, а больше не надо. Звено у нас женское. Без вашего брата обойдемся.
— Смотри, Николай Ильич, что делается! — с показной обидой Брагин покачал головой. — Какие нынче женщины самостоятельные стали! Мужчины им не нужны. Может, они скоро совсем без нас обходиться будут? К этому все и идет? Вот жизнь наступит! Бабы по работе будут сами управляться, а нас заставят детишек рожать!
— Придет время, и заставим, — со смешком поддакнула Евдокия.
— Ну, у тебя-то, Никитична, не заржавеет. Ты-то скорее всех заставишь. Поди, и дома сверху?
— А ты приди посмотри!
Степан, молча стоявший поодаль, выплюнул окурок и отошел еще дальше.
— Да-а, — крякнул Брагин, — языкастые. Тут мы с вами соревноваться не сможем. Забьете.
— Да мы и на поле забьем! — крикнула Колобихина. — Хоть в галстуках и туфельках пашите!
— Не рано ли хвастаете?